Искатель. 1977. Выпуск №6

— Если отец соорудил этот тайник, то перед смертью, вполне возможно, и доверил тайну сыну. А уж сын мог продать эти сведения кому-то еще…

— Обождем, пока Альберто Молина не будет арестован и не сделает полного признания. Мы не можем снова беспокоить инженера, чтобы опять он оказался невиновным.

Сарриа медленно поднес шариковую ручку ко рту. В этот момент зазвонил телефон, трубку снял Сабади. Обычно спокойный и невозмутимый, он вдруг стал меняться в лице.

— Да… благодарю, компаньеро.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил лейтенант.

— Сообщили, что Альберто Молина сам пришел в полицию.

— После того, как убил Нестора? — с сомнением в голосе спросил Эрнандес.

— Нет. Когда Нестора Гомеса сбила машина, Альберто уже минут десять находился в отделении.

— Что?! — вскричал Сарриа. Его словно пружиной вы бросило из кресла, он подскочил к младшему лейтенанту: — Повтори-ка, повтори!

— Альберто Молина находился уже в отделении, когда Нестора сбила машина. Явился туда, как сам объяснил, потому, что, мол, его разыскивают и он предпочел прийти добровольно, чтобы объясниться. Сказал, что, когда прибыл домой, брат заявил, что его, Альберто, ищет полиция по подозрению в убийстве и что все улики против него, так что было бы лучше всего, если б он на время исчез, пока все не прояснится. Брат же вручил ему билет в провинцию Орьенте и довез машиной до автостанции. Но в последнюю минуту Альберто решил никуда не ехать, походил немного по улицам и явился в отделение. Мотивировал тем, что не мог допустить, чтобы воспитатель из колонии потерял к нему доверие.

— Значит, это брат ему такое наговорил? Да что он, этот Хосе-Рамон Молина, совсем спятил, что ли? Сначала помогает своему брату скрыться от нас, а потом сам же сообщает, что тот уехал в…

— Погодите! — прервал его Эрнандес. — А откуда он знал, что мы разыскиваем его брата? Хосе-Рамон Молина сыграл весь этот спектакль по собственному сценарию. Но во имя чего?

— Хоть и выглядит это неправдоподобно, — ответил лейтенант, — но, по всем данным, во имя того, чтобы свалить вину на собственного брата.

— А кто же в таком случае задавил Нестора? — резко бросил Сабади.

— Этого сказать не могу, но наверняка не Хосе-Рамон. Он позвонил мне по телефону, телефон у него плохо работал, и, когда прервалась связь, я сам позвонил ему домой, причем он лично мне ответил. Другими словами, он находился в своем доме, когда случился наезд на Нестора.

— Стойте! — внезапно воскликнул Эрнандес и подошел к лейтенанту. — Говорите, вам пришлось звонить к Хосе Рамону домой, потому что телефон его плохо работал и прервалась связь?

— Да, он меня сам об этом предупреждал. И когда прервалась связь, я позвонил ему, он мне ответил, и мы продолжили разговор, — уверенно сказал Сарриа.

— Пять минут! — попросил Армандо Эрнандес. — Дайте мне пять минут, и я назову вам преступника.

Едва Эрнандес ушел, как раздался телефонный звонок. Трубку взял Сабади.

— Слушаю. Да, Сабади… Из музея? Вряд ли это простое совпадение. Соедините меня.

Сабади прикрыл рукой микрофон, повернулся к лейтенанту:

— Звонят из музея «Фелипе Поэй».

— В чем там дело? — спросил лейтенант, когда Сабади положил трубку.

— В музей явились двое граждан и предъявили директору подлинную миниатюрную теотиуаканскую скульптуру, которую они нашли на одной из улиц Мирамара в тот самый вечер, когда было совершено преступление. После проверки реестра кубинских частных коллекций оказалось, что эта миниатюра входила в коллекцию Ансельмо Молины.

— Вот оно что! За двойной переборкой скрывалась коллекция предметов искусства. Можно утверждать, что преступники потеряли миниатюру во время бегства.

— Вероятно, но это еще не все. Как сообщили из музея, среди наиболее ценных предметов, входивших в коллекцию, были три флорентийских кинжала эпохи Возрождения…

— Оружие, которым убили сторожа! — воскликнул Сарриа и хлопнул себя ладонью по лбу. — Так вот почему преступник вынужден был подменить его.

Сарриа оживился. Мысль его лихорадочно работала, отметая одну неясность за другой.

— По-видимому, дело было так: ночной сторож, выйдя в обход раньше обычного, застиг врасплох вора, как раз в тот момент, когда он извлекал из тайника ценности, и вор ударил его флорентийским кинжалом. Затем, чтобы отвести подозрения от комнаты, ему пришлось перетащить труп, а также заманить собаку в комнату и убить ее там, тем самым оправдав наличие лужи крови возле встроенного шкафа. Стерев со своего ножа собачью кровь, он взломал с его помощью шкаф. Потом подменил этим ножом флорентийский кинжал в теле сторожа, а кинжал унес с собой.

— Коллекция включала также несколько теотиуаканских культовых предметов, — продолжал Сабади, — и два зеркала, изготовленных из обсидиана. Одним из них и ударили сторожевую собаку в саду.

Зазвонил телефон. Голос Эрнандеса звучал приглушенно:

— Сарриа, я в транспортном управлении на улице Чакон. Думаю, что он уже мой.

— Что ты сказал? Послушай, говори погромче, я тебя плохо слышу.

— Да телефон здесь какой-то порченый. Так я сказал, что он уже мой: я уже знаю, кто он.

— Эрнандес, послушай…