Искатель. 1979. Выпуск №3

Поважный запнулся, по лицу его прошла легкая судорога, и он, стряхивая с себя суровость, улыбнулся и весело спросил:

— Ксения Алексеевна в гости не собирается?

— Мама написала, что приедет в конце месяца, перед выездом даст телеграмму.

— Опять Недозор встречать будет?

— Он, Серафим Ильич. У них с матерью традиция — обязательно пройти через Черный бор.

— Да-а, — протянул полковник. — Такая уж удивительная женщина, Ксения Алексеевна. Всегда завидовал твоему отцу… Рад буду встрече. Меня-то она первого навестит, тоже, знаешь, по традиции — первому представляться начальству. Давай-ка еще по чашечке твоего знаменитого да поеду к соседям…

Агальцов и Гордыня

Прошло двенадцать суток, как поднятые по тревоге пограничники вели поиск. На тринадцатые пришел приказ: отряду вернуться на исходные. Массированные прочесы, засады на тропах не дали результатов. Но заставы продолжали жить напряженной жизнью. Стриженой с «тревожной» патрулировал близкий тыл, оставив секреты на лесных потайных тропах; спал урывками, проводя все время на участке. Он не верил установившейся тишине. Гомозкову прислали Барса — широкогрудого красивого пса, и пограничник пропадал с ним у разбухшего от дождей ручья, на что-то надеясь, а может быть, просто приучая собаку к заболоченному квадрату земли.

После длительных проливных дождей наконец установилась теплая солнечная погода. Ефрейтор Иван Гордыня и Агальцов совершали очередной дозорный поиск в ближайшем к КСП тылу. Молчаливый неулыбчивый Гордыня шел впереди головным дозора и всматривался в полегшую, уже начинавшую жухнуть траву. Всякую пограничную работу он делал сосредоточенно и добросовестно. А работы этой на границе Иван переделал за два года столько, что вспомнить приятно. У себя в колхозе Гордыня слыл отличным трактористом, и здесь, на заставе, никто лучше его не мог вспахать и заборонить ленту земли, называемую контрольно-следовой полосой.

Иван умел сложить печь, поставить дом, настлать пол, сварить отменный обед на всю заставу. Он пользовался безграничным доверием старшины Недозора и уважением всех, кто жил с ним бок о бок, ходил в дозоры, мчался в газике, когда вспыхивал тревожный свет сигнала на пульте дежурного.

Сзади бесшумно скользил Агальцов. Почти две недели поиска иссушили его и без того поджарое тело, под глазами залегли синие тени. Он сдружился с Гомозковым и по его рекомендации стал «верхолазом». Следуя по маршруту, он выбирал самое высокое дерево и делал его своеобразной обзорной вышкой — взбирался на самую вершину и надолго замирал там с биноклем. Придумка Гомозкова позволяла вести наблюдение за обширным квадратом территории, где всякое движение должно быть замечено.

Агальцов облюбовал старый, в три обхвата, бук с раскидистой кроной.

— Стой! Смири гордыню, о Гордыня, ты будешь рядовым отныне… — громким шепотом продекламировал пограничник.

— Ну и трепач, — восхищенно пробормотал ефрейтор.

Захлестнуть веревочную петлю на толстом суку было делом привычным и не заняло много времени. Когда Агальцов исчез среди ветвей, Гордыня бесшумно лег в траву.

Агальцов устроился на вершине бука почти с комфортом — крона оказалась своеобразным зеленым, слегка пружинящим креслом. Алексей подстраховал себя веревкой и крутнул на бинокле барабанчики наводки. Сильные стекла-линзы мгновенно приблизили дальнюю кромку Черного бора, блеснувшее зеркальце небольшого озерца. Некоторое время Агальцов всматривался в просеку, ведущую к шоссе, потом развернулся в «кресле» и обратил свой взор на юг. Взгляд его заскользил вдоль ручья и дальше — к знакомой ольхе, где он две недели как обнаружил след.

С такого ракурса Алексею еще не приходилось просматривать склоны ручья. Он взял выше — там, где склоны холма падали почти отвесно, — и увидел щель. Она лежала, как рубец на теле горы. Ее словно нарисовали. Агальцов увидел большие царапины на гладкой каменистой поверхности склона и догадался, что все это проделал камнепад, вызванный ливневыми дождями. Камнепад что-то сдвинул в огромном теле горы и образовал щель. Агальцов был уверен, что сможет просунуть туда руку по локоть. Смутная догадка пронзила мозг: «Может быть, это…»

Алексей заспешил вниз. Он только и сказал, отвечая на удивленный вопросительный взгляд Гордыни:

— Теперь быстро…

Никогда в жизни Агальцов не бегал так быстро. Тяжелый ефрейтор безнадежно отстал. Алексей успел крикнуть ему, чтобы тот подключился к розетке и сообщил на заставу о возможном убежище второго нарушителя на крутом склоне возле ручья.

Агальцов не был до конца уверен, что открыл убежище второго, но что-то подсказывало ему — тревога будет поднята ненапрасно.