Искатель. 1980. Выпуск №2

При моем приближении над головой оживали золотистые облака. Внизу города, мосты, холмы, обрывы, зеленые балки, озера с опрокинувшимся в них небом. Воздух стал зеленоватым, чистым, как на акварели. Солнце было здесь еще низкое, оно не успевало за мной; я увидел, как оно прикоснулось к земле, и как запылал рассветный окоем, и как под сильным и нежным огнем ползли длинные тени. Птичья стая низко-низко стелилась над землей, словно тоже торопилась вместе со мной.

И тогда я вернулся. Я снова был в своем эле. И грозная сила, перенесшая меня вдруг за тысячи километров, казалось, отступила. Незнакомки не было рядом. С минуту я еще мог различать летающий шар. Он шел слева от меня. Далеко…

«Мы еще поборемся, — думал я. — В этом весь смысл. И пусть вечен океан и вечен огонь звезд. Пусть вечна Земля с континентами, рожденными древним материком Гондваной, и вечен ветер над ней. Но, значит, вечна, неуничтожима жизнь. И вечна любовь. И вечен разум…»

Я поднял эль выше. Шар отстал от меня. Его свет заслонили быстрые облака, караванами бежавшие над водой. Он остался за моей спиной, растаял.

Я спешил, очень спешил… Ольмин был там. В стекле я увидел свое отражение. «Ну что, Глеб! Побыстрее!..»

Меня отделяла от берега тридцатимильная полоса моря. Не окажись мой друг, эль, в столь бедственном положении, мы пересекли бы ее за считанные минуты. Теперь же ритм нашего движения был неровным, каким-то сношенным, он напоминал, пожалуй, вагнеровский полет валькирии.

* * *

Непрерывен след жизни, сильнейшей из стихий: она чем-то сродни и огню и воде, натиску ее не смогут противостоять ни ледовые пики, ни океанские впадины, ни отдаленные от нас небесные тела, купающиеся в звездном море. За ней и рядом с ней идут любовь и разум, два начала созидания, две другие стихии, подобные светлому пламени и неукротимым ветрам над земными далями. Их действие порой незаметно, словно вечная работа рек, растящих мели и острова близ своего устья.

…Что оставляет от нас время? То, что было передано другим несказанной силой любви, искусства, разума — так, как это смогла сделать Аира. И Ольмин. Иное исчезает. Волны размывают наши следы на песке. Ветер засыпает прахом и пылью угасшие костры, которые когда-то нас согревали. Наши тени уходят с нами. Иначе и после смерти казалось бы, будто мы еще живы.

Дик Френсис Последний барьер

Глава 1

Роман

Граф Октобер появился на видавшем виде бледно-голубом «холдене», а следом в жизнь мою вползли непрошенные гости — опасность и смерть.

Когда машина въехала в ворота, я шел к дому через небольшой загон, и ее приближение не вызвало у меня никакого интереса. Очередной агент по продаже, кто же еще? Голубая машина мягко остановилась между мной и дверью моего дома.

Из «холдена» вылез шатен лет сорока пяти, среднего роста, широкоплечий, с крупной, правильной формы головой и гладко причесанными волосами. На нем были серые брюки, рубашка из тонкой шерсти, строгий темный галстук, в руках — неизбежный портфель. Я вздохнул, перелез через изгородь и пошел к нему — сказать, что всучить свой товар ему здесь не удастся.

— Где я могу видеть мистера Дэниэла Рока? — спросил он. Даже мое нетренированное ухо уловило, что это — англичанин, и сама по себе пришла мысль о дорогих частных школах. Держался он солидно и с достоинством, а не как торговцы и коммерсанты, которые с ходу начинают нахваливать свой товар. Я взглянул на него повнимательнее и решил не говорить, что меня нет дома. Чем черт не шутит! Возможно, это хороший клиент.

— Дэниэл Рок, — без особой радости объявил я, — это я.

Веки его дернулись от удивления.

— О-о, — только и произнес он.

К такой реакции я давно привык. На хозяина процветающего конного завода я никак не тяну — сам знаю. Во-первых, я слишком молодо выгляжу, хотя и не чувствую себя молодым. Моя сестричка Белинда говорит, что не часто встретишь бизнесмена, которого можно принять за итальянского крестьянина. Умница моя сестричка. Просто волосы у меня — черные, глаза — карие, а кожа — желтоватая и быстро загорает. К тому же в тот день на мне были самые мои старые, самые затасканные джинсы, нечищеные ездовые сапоги — и больше ничего.

Какое-то время мой посетитель смотрел по сторонам. Аккуратные загоны с выкрашенными белой краской изгородями, впереди Г-образный конюшенный двор, справа — обшитые кедром стойла для жеребят. Первое впечатление, что дело здесь поставлено хорошо и солидно, не было обманчивым. Я работал не жалея сил и мог с чистой совестью просить за своих лошадей хорошие деньги.

Гость повернулся налево и посмотрел на сине-зеленую лагуну, дальний конец которой обрамляли прекрасные скалистые горы с покрытыми снегом вершинами. Вокруг каждой вершины — венчик перистых облаков. Дивная, величественная картина, когда видишь ее впервые.

А для меня это давно стало каменным мешком.