Искатель. 1981. Выпуск №3

— Я не прошу многого. Кое-что из этого у вас уже имеется, остальным вы рано или поздно займетесь. От вас всего-навсего требуется разрешить мистеру Гудвину скопировать отчет об их продвижениях. Поймите, я не торгуюсь. Ведь если вы откажете в моей просьбе, вы все равно получите то, за чем пришли, — выбора у меня нет. Я обратился к вам с этой просьбой с самого начала лишь потому, что как только вы ознакомитесь с моим сообщением, вы тут же сорветесь с места. У вас сразу же появятся безотлагательные дела, и вы не удосужитесь меня выслушать. Сделаете мне такое одолжение?

— Посмотрю. Ну, выкладывайте.

Вульф повернулся ко мне;

— Арчи, валяй!

Поскольку мне не дали никаких указаний, я сказал им правду, одну только правду, ничего, кроме правды о револьвере, вот и все. Начал я с того, как в среду в четверть седьмого ко мне в комнату влетел Джарелл и закончил свой рассказ тем, что произошло двадцать четыре часа спустя в кабинете Вульфа, когда я отчитывался перед ним. Когда я кончил, Пэрли готов был немедленно сорваться со своего кресла, но, не получив такого приказа, он крепко стиснул челюсти и буквально сверлил меня взглядом. Кремер в упор уставился на Вульфа.

— Черти бы вас забрали! — буркнул он. — Четыре дня! Вы знаете об этом уже четыре дня!

— Гудвин — пять! — уточнил Пэрли.

— Да. — Кремер перевел свой взгляд на меня. — О'кэй. Продолжайте.

— Это все.

— Черта с два я вам поверил. Если вы…

— Мистер Кремер, — перебил его Вульф, — теперь, когда вы тоже располагаете этими сведениями, воспользуйтесь ими. От того, что вы начнете поносить нас, ничего не изменится. Если вы считаете, что нам можно пришить обвинение в чинении препятствий правосудию, достаньте ордер, только я вам не советую этого делать. Как только возможность превратилась в вероятность, я сразу же начал действовать. Когда же это была всего лишь возможность, я ее внимательно изучал. В пятницу я собрал всех их у себя, в том числе и мистера Брайэма, и потребовал, чтобы они предъявили револьвер. Вчера, когда стало известно об убийстве Брайэма, положение стало критическим. Сегодня, когда мистер Гудвин выяснил насчет пуль, все стало в высшей степени правдоподобно, тем не менее я понимал, что должен обойтись со своим клиентом по-джентльменски, хотя бы внешне соблюсти приличия, и снова собрал их всех у себя. Мои старания пропали даром. Я вернул аванс мистеру Джареллу, отпустил их и позвонил вам. И я не позволю на меня орать. Я и так достаточно натерпелся. Или достаньте ордер, или забудьте про меня и займитесь обработкой тех сведений, которые вы только что получили.

— Четыре дня, — повторил Кремер. — Стоит мне только подумать, чем мы занимались эти четыре дня… Что там еще у вас есть? Кто из них это сделал?

— Нет, сэр. Относительно этого у меня нет ни малейшего представления.

— Это сделал сам Джарелл, А поскольку он был вашим клиентом, вы его разоблачили, но не хотите выдавать из-за вашей проклятой гордости.

Вульф повернулся ко мне:

— Арчи, сколько у нас в сейфе наличными?

— Три тысячи семьсот долларов крупными купюрами и около двухсот мелкими.

— Дай мне три тысячи.

Я отсчитал три тысячи крупными купюрами и вручил деньги Вульфу. Он зажал их в кулак и обратился к Кремеру:

— Пари состоит в следующем: когда все будет окончено и станут известны факты, вы признаете, что в этот час, в понедельник вечером, я не имел ни малейшего представления о том, кто убийца. Ставлю три тысячи против трех долларов. Тысячу против одного. У вас найдется три доллара? Мистер Стеббинс может быть свидетелем.

Кремер посмотрел на Стеббинса, потом перевел взгляд на меня. Я улыбнулся и сказал:

— Соглашайтесь. Тысяча к одному? Если бы мне такое выпало, я бы не отказался.

— Все вовсе не так забавно, как вам, Гудвин, кажется. Вы бы, конечно, выиграли. — Он снова устремил взгляд на Вульфа. — Дело в том, что я вас слишком хорошо знаю. Мне еще никогда не приходилось быть свидетелем того, как вы развязываете мешок и вытряхиваете из него все без остатка. В одном уголке вы непременно оставите что-то для себя. Если вы играете в открытую, если у вас нет клиента и вам никто не платит жалованье, зачем вам тогда нужны эти сведения о продвижениях джарелловской семейки?

— Чтобы поупражнять мозги. — Вульф положил деньги на стол и придавил их сверху глыбой нефрита, которой одна почтенная дама проломила череп своему супругу. — Одному богу известно, как они в этом нуждаются. Как я уже сказал, мне необходимо получить хоть крошечное удовлетворение. Вы верите честному слову?

— Верю, если у человека есть честь.

— А разве у меня ее нет?

Кремер выпучил глаза. Он был ошеломлен. Хотел было что-то сказать, но передумал. Очевидно, ему требовалось все переварить.

— Честно говоря, на этот вопрос мне трудно дать отрицательный ответ, — наконец вымолвил он. — Вы хитры, коварны, вы самый ловкий лжец из тех, кого я знаю, но, если меня попросят назвать хотя бы один совершенный вами бесчестный поступок, мне придется призадуматься.

— Очень хорошо, вот и призадумайтесь.

— Оставим это. Предположим, вы человек чести. Ну и что из этого?