Искатель. 1982. Выпуск №2

Из Центра мысли во все стороны радиально разбегались дороги, — ведущие к автоматическим фабрикам, на которых монтировались аппараты — от космических бустеров до земснарядов для работ на поверхности планеты.

Он бесстрастно наблюдал по сводному экрану за пробуждением своей планеты. Движение на дорогах было слабым — не то что прежде. Аппараты из встречных транспортных потоков то и дело сталкивались, калеча и выводя друг друга из строя.

Сияющие лучи солнца беспощадно высвечивали каждую выбоину и яму на некогда идеально гладких путях коммуникаций. Груды механического хлама на них никто не убирал, а это вызывало все новые и новые заторы.

Посреди мыслящего города располагалась площадь, имеющая форму правильного восьмиугольника. Со всех сторон ее теснили строения, воздвигнутые в разное время. В самом центре площади возвышалась башня из литого хрусталя, нестерпимо сверкавшая под солнцем. В ней располагался тот, кто положил здесь всему начало, кто и поныне координировал деятельность чудовищно огромного комплекса, объявшего собой всю планету целиком.

Он сам себя именовал с незапамятных времен Оком вселенной. Увы, Око с каждым годом слабело…

Он был стар, очень стар.

Быть может, предчувствуя приближение неизбежной кончины, он начал записывать на пленку свои мысли и просто яркие клочки воспоминаний.

Зачем Дор делал это? Пожалуй, он и сам бы не сумел объяснить. Видимо, ему, как и всякой достаточно высокоорганизованной системе, не хотелось, чтобы после смерти все созданное им погибло.

«…Никогда не забуду, как «Электрон» мчался, приближаясь к субсветовой скорости. Картина мира вокруг постепенно менялась. Одни звезды куда-то пропадали, другие начинали светиться фиолетовым пламенем. Я знал, что с точки зрения земного наблюдателя время на корабле как бы застывает. Проверить этот вывод теории относительности я не мог: хронометр на борту, показывающий собственное, или корабельное, время, работал, как обычно, без всяких отклонений. Что же касается связи с Землей, то она при таких скоростях была почти невозможна. Правда, я ловил какое-то время сигналы с Земли, но они были очень слабы и почти не поддавались расшифровке. В одном из них мне почудилась команда вернуться. Но я этого не мог сделать…

Я упивался дивными картинами космоса, связанными с субсветовой скоростью, и ни о чем не хотел думать.

Вскоре вдали остался Юпитер — он лишь слегка сумел исказить курс моего корабля. После Юпитера я сообразил, что подвергаюсь грозной опасности: ведь при таких скоростях столкновение корабля даже с микрочастицами грозит серьезными последствиями. Да и над курсом пора бы задуматься: не двигаться же мне дальше в открытом космосе, подобно лодке без руля и без ветрил? Нужно было научиться управлять кораблем. Постепенно продумывал как к этому приступить.

…Зачем, зачем совершил я этот поступок накануне подготовки «Электрона» к старту? Что меня вело — жажда космических странствий, стремление повидать и познать чужие миры? Полети я на Марс — и навсегда остался бы прикован к этой планете. Словно грешник к ядру, любил приговаривать конструктор-воспитатель Георгий.

…Ненастная осенняя ночь. Зеленый городок угомонился поздно — люди волновались накануне старта «Электрона». Притаившись в сквере, я терпеливо ждал, пока в окнах погаснет свет. Поздно ночью, когда остались гореть только уличные фонари, я решился действовать. План мой был прост и основан на полной беспечности людей: могли ли они догадаться о тайных моих устремлениях?..

Прежде всего необходимо было проникнуть в вычислительный центр. Я не хотел воспользоваться входной дверью, потому что был бы обязательно зафиксирован электронной охраной. Сектор помещался, я знал, на четырнадцатом этаже, но это не могло остановить меня: я подпрыгнул и уцепился за ручку окна, толк- нул его и очутился в комнате. В темноте я вижу так же хорошо, как днем. На столе стояла чашка с. недопитым кофе, еще тепловатым.

Я переместился к письменному столу. Передо мной лежала закодированная программа завтрашнего — нет, теперь уже сегодняшнего! — запуска «Электрона». Это было то, что нужно. Я взял ее и пробил на перфоленте в необходимом месте еще одно тире. Только одно тире, но оно давало мне свободный выход в открытый космос, резко изменив направление полета корабля.

За десяток минут добравшись до космодрома, я перепрыгнул через ограждение, проник на корабль и сорвал ограничитель скорости.

…На четвертом году полета его однообразие начало меня утомлять. Мне захотелось изменить направление полета. Но как это сделать? Меня влек центр Галактики, ее ядро. Однако управлять ракетой я не умел. Пришлось для этой цели сконструировать самообучающиеся автоматы. Опыт оказался удачным: уже третье их поколение могло выполнять команды по изменению курса корабля.

Шли годы, складывавшиеся в десятилетия, которые, в свою очередь, слипались в медленные века. «Электрон» несся к галактическому ядру. Земля вспоминалась все реже.