Искатель. 1982. Выпуск №2

— Вот здесь я упал в обморок, когда вернулся с вылазки, — сказал Стафо, указывая на пол. — Спасибо Робу. — привел меня в чувство.

— А куда девалась колба, которую ты уронил?

— Ее Роб упрятал в контейнер.

— И герметизация колбы не нарушилась?

— Не нарушилась. Понимаю, куда ты клонишь… Но пойми, чудак-человек, — взорвался Стафо, — ведь колба прошла вместе со мной дезокамеру. Разве этого недостаточно?

— Ну а почему ты вдруг в обморок хлопнулся?

— Говорю же тебе — силы были на пределе. Переутомление и перегрузки…

— Переутомление и перегрузки — это все понятно, — перебил капитан. — Но давай разберемся. Ни до, ни после в обмороки ты не падал. Логика такова: вступил ты в контакт с бурым веществом — у тебя наступило резкое ухудшение самочувствия. Ушел от контакта — состояние улучшилась.

— Твоя логика хромает, Петр.

— В чем?

— В том, что не было у меня никакого контакта!

— А вылазка?

— Я был в гермоскафандре, а потом прошел дезокамеру. Что же я, космической инструкции не знаю?!

— Зря горячишься, — сказал Коробейников. — Наше дело — дотошно разобраться во всем. Ведь, кроме прямого контакта с бурым веществом, мог быть еще и косвенный…

— Это о чем, Петр?

Капитан пожал плечами…

— И сам точно не знаю, Стафо. Пока только интуиция старого космического волка, не более.

— А все-таки как ты себе это представляешь — косвенный контакт? — не отставал штурман.

— Например, некий магнит… — начал Коробейников после паузы. — Ты не знаешь его свойств, но хочешь избавиться от его воздействия. С этой целью ты запираешь его в герметический контейнер и думаешь, что достиг желаемого. Между тем магнит продолжает воздействовать на окружающее пространство, и на тебя тоже…

— Боже, какой же я идиот! — воскликнул Стафо и хлопнул себя по лбу и глубоко задумался.

— Чем ты занят, Роб? — обратился капитан к роботу. Тот в ответ промычал что-то нечленораздельное.

— Чудеса продолжаются, — покачал головой Коробейников. — Впервые за годы полета Роб не отвечает на вопрос!

Заинтригованный донельзя, капитан подошел к роботу. Тот стоял перед контейнером, сосредоточенно изучая одну точку квадратной грани куба.

— Что ты там обнаружил, Роб?

— Каверна. Без оптического прибора вы ничего не увидите. — Не сходя с места, он далеко протянул щупальце и, взяв на рабочем столе Марии микроскоп, отдал его Коробейникову.

Капитан приблизил микроскоп к подозрительному месту на контейнере, прильнул к тубусу и энергично завертел винты настройки.

— Что там, Петр? — спросил Стафо.

Вместо ответа капитан присвистнул и через несколько секунд, подвинувшись, уступил место у микроскопа штурману.

Штурман прильнул к тубусу. Перед ним блестела бесконечная серебристая поверхность передней грани контейнера. А посреди нее зиял глубокий кратер с рваными, как обожженными, краями.

— Что это? — прошептал Стафо.

— Из контейнера произошла утечка, — бесстрастно, как всегда, произнес робот.

— Утечка чего? — повысил голос Стафо. — Ведь колба, как мы только что убедились, в порядке: она на месте и герметично закрыта!

— Это верно, — сказал Роб, — бурое вещество на месте. Но могла произойти утечка его эманации.

— Роб, веди нас, — перебил его капитан, — Мы пойдем за тобой.

Коробейников и Стафо, ведомые роботом, покинули отсек Авериной и двинулись по коридорному сектору. Роб еле двигался, напряженно вглядываясь в слабо освещенный пол.

— Я знаю, куда ведет этот след, — сказал Роб. — В биозал.

— Нет! — крикнул Стафо. — Только не это!

Дальнейший путь они проделали в молчании. Стафо чувствовал, что сердце, раздувшееся в болезненный ком, вот-вот выскочит из груди.

Когда они вошли в биозал, Стафо приник лбом к люку, за которым спала Мария.

— Но почему? — прошептал он. — Почему эта проклятая эманация, или не знаю там что, добралась сюда? Почему она меня не поразила?

…Какое-то время они пребывали в оглушенном состоянии. Нужно было выработать план действий, на что-то решаться, но сделать это было непросто. Сознание ответственности, свалившейся на них двоих, сковывало, подавляло.

Пробирку с бурым веществом они уничтожили в тот же день! Распылили ее в аннигиляционной камере “Ренаты”. Но для капитана и штурмана это было слабым утешением.

***

“Электрон” оказался в гораздо лучшем состоянии, чем ожидал найти его Дор. Оставалось только сменить кое-какое устаревшее оборудование. Но тут Дора одолели сомнения…

Нет, он не сомневался в том, что чужой корабль должен быть уничтожен. Дело было в другом. Некогда, еще на Земле, на другом берегу времени, люди привили Дору универсальное правило поведения: всегда, при любых обстоятельствах проявлять осторожность, уважение к жизни, в каких бы формах она ни существовала. И хоть много веков протекло с тех пор, многое из того, что происходило с Дором позже, потускнело в его памяти, но те первые правила все помнились, и Дор ждал.

“Что ж, чужаку в любом случае из ловушки не выбраться, — рассуждал он. — Дождусь, когда погаснут оба огонька, и тогда уж…”

***

Стафо лежал в гамаке, устремив глаза в потолок.

— Время на вахту, — сказал ему капитан.

Стафо махнул рукой.