Искатель. 1983. Выпуск №4

— Неправда. Аганн профессионал, экипаж относится к своему капитану с почтением.

— Да. Но все как один считают его нелюдимым. Может, здесь что-нибудь возрастное? Он выглядит старым?

— Н-нет… Сначала я даже принял его за ровесника Валаева. Однако Аганн старше нас с тобой лет на… пятнадцать?

— На двадцать. Ему пятьдесят три.

— В таком возрасте, говорят, иногда охота побыть одному. Иногда.

— Не знаю, не знаю… Со мной он был общителен и приветлив, был откровенно рад поговорить о том о сем.

— Только с тобой.

— Ну что ж, — сказал Андрей, — теперь мне хотя бы понятно, почему вы решили меня… А вот за каким лешим прицепился к Аганну МУКБОП? Нелюдимость — черта, конечно, тяжелая, но…

— Минуту назад ты чуть ли не с кулаками…

— Я был не прав, извини.

— Ты был прав. Нашей службе давно следовало бы заинтересоваться Аганном. Еще в те времена… Или хотя бы когда? «Сойма» ушла на Луну без него. Надо было немедленно выяснить, по какой причине этот отшельник надел сандалии отчуждения и направил стопы в вакуумную пустынь. И какому богу торит молитвы а своем орбитальном скиту…

Андрей почти со страхом смотрел Аверьяну в лицо. Представитель МУКБОПа словно бы ощетинился, как потревоженный дикобраз, лицо стало неузнаваемо жестким, глаза неприятно сузились. «Похоже, он ненавидит Аганна!.. — внезапно сделал для себя открытие Андрей и даже как-то растерялся от своей догадки. — Нет, при такой ситуации лететь к Япету должен именно я».

— Окунемся? — сказал он. — Жарко.

Копаев молча подтянул под себя ноги и буквально с места, подобно спущенной пружине, взвился вверх. В воду вошел через двойное сальто с винтом.

«Готовый цирковой номер, — подумал Андрей. — Шикарно их там тренируют, в МУКБОПе». Он подавил желание повторить прыжок Аверьяна (чувствовал, без подготовки выйдет конфуз) и отделился от парапета прозаической «ласточкой».

Покружил у самого дна, обследовал решетку на горловине сливного тоннеля. Вода была очень холодная и прозрачная — светло-желтое дно просматривалось далеко. Было видно, как мускулистое тело Копаева гибко скользнуло в сторону трапа.

— Не могу, — виновато сказал Аверьян, уступая Андрею место на трапе. — Не по мне это дело — открывать купальный сезон в Ледовитом океане. — Все его тело было в пупырышках.

— Сибиряк называется…

— Меня сбивает с толку южный ландшафт. — Аверьян смотрел на лагуну. — Я впечатлительный.

— Может, твое сибирское происхождение тоже легенда?

— Нет. Мы с тобой земляки.

— В системе Сатурна мы все земляки.

— Я из Ангарска. Мы с тобой даже родились в одном и том же главрайоне восточносибирского мегаполиса.

— Правда?

— Чего ради буду обманывать?

— Ну мало ли… — Андрей поискал на ступеньках трапа сухое место. — Профессия у тебя такая.

— Плохо знаешь мою профессию.

— Вот слушаешь новости Внеземелья, и начинает казаться, будто работа всего вашего ведомства лежит в основном на плечах Западного филиала.

— Да, если ты имеешь в виду охрану правопорядка. Иное дело — проблемы космической безопасности в целом. Тут, как метко выразился один мой западный коллега, дел у обоих филиалов выше бровей. Зачастую приходится объединять дела и работать вместе. Называй себя как угодно — Востоком, Западом — проблемы не перестанут быть общими. К примеру, «нейтринно-солнечные синдромы» Меркурия били наотмашь любого. В очаговых районах венерианского «синего бешенства» и марсианского «резинового паралича» падал каждый четвертый.

— Что ни день сапиенс отвоевывает у Внеземелья новые территории, в каждом выпуске новостей полно победных реляций…

— А я о круговой обороне? — Лицо Копаева сделалось сумрачным. — Андрей, многим еще невдомек, что мы начинаем судорожно защищаться от неприятностей Внеземелья уже на исконной своей территории — в пределах Земли. Это я к вопросу о победных реляциях. А касательно состояния дел на оборонительном фронте имею доложить: ни круговой, ни сколько-нибудь надежной обороны создать мы не в силах. По крайней мере сейчас.

— Наши предки с помощью космонавтики прорубили в Пространство окно, и мы всегда считали это великим достижением…

— Окно они прорубили для нужд космической миссии человечества, — напомнил Копаев. Снял с поручня трапа забытые кем-то солнцезащитные очки. — А вовсе не для того, чтобы всякие там опасные неожиданности Внеземелья заползали через это окно в наши земные дома.

Андрей, не сводя глаз с лица Аверьяна, облокотился на поручень, спросил:

— Тебе непременно надо меня пугать?

— Моя задана скромнее: дать прочувствовать обстановку. — Аверьян протяжно вздохнул. Подышал на стекла очков.

— Не вздыхай. Не я затеял беседу.

— Думаю, мы не в силах притормозить маховик внеземной экономики. — Копаев надел очки, и Андрей увидел свое отражение в темных стеклах. — Я уж не трогаю другие маховики нашей сверхрасторопной цивилизации. На данном этапе.

— На данном… Как будет дальше?

— Андрей, в последнее десятилетие Внеземелье очень жестко дало нам понять: шутки в сторону. Есть основания для серьезного беспокойства за сохранность природной сущности человека вообще. Что и как будет дальше, никто не знает.

— Тебя послушать… Земля оскудела умами.