Искатель. 1987. Выпуск №4

— Мы арестовали не только Лео и его дружков, — говорил Уваров, сидя возле кровати. — Мы задержали еще и Спорыхина-старшего, и Можейкина, и еще несколько человек, вам неизвестных, — при этих словах Данин оторопело уставился на Уварова. — Можейкин и Спорыхин-отец — старые приятели, еще со студенческих лет. Можейкин был способным математиком, а потом стал довольно незаурядным экономистом. Спорыхин очень ценил его. И поэтому до последних дней держал его главным своим консультантом. Всю жизнь у Можейкина была одна страсть — нажива. О том, как она появилась у него, мы сейчас говорить не будем. Это уже дело следствия и суда. Я рассказываю лишь суть. Одним словом, защитив диссертацию, Можейкин не пошел работать ни в НИИ, ни на преподавательскую работу, а направил свои стопы на производство Работал на кожевенных, ювелирных Предприятиях. Чуете замашки? Один раз попал под следствие, но дело против него прекратили за недоказанностью. А вот восемь лет назад он вдруг круто изменил свою жизнь и устроился на спокойную преподавательскую работу в университет. А произошло вот что. Спорыхин, тогда уже начальник городского строительного треста, профессиональным чутьем уловил какие-то махинации с отчетностью у себя в тресте. Посоветовался с Можейкиным. Тот предложил свои услуги, чтобы негласно, без ревизоров и БХСС, провести проверку. Спорыхин согласился. Короче, Можейкин накопал там многое. Хищение, подлоги и так далее. Рассказал об этом Спорыхину и намекнул, что, если все вскроется, тот непременно сядет. Спорыхин страшно испугался. И тогда они с Можейкиным прижали тех четверых сотрудников, с которых вся эта преступная деятельность и началась, и, как говорится, вошли в долю. А доля была, я вам скажу, ой-ей-ей. По чистой случайности в это дело ввязался и Лео, его сын. Он знал о махинациях немного, но для того чтобы надолго посадить папашу, вполне достаточно. Когда Можейкин женился на Людмиле, то через некоторое время его жена стала любовницей Лео. Лео к тому времени уже прилично пил, то ли от страха, то ли еще от чего. И вот в тот день, с которого все и началось, Можейкина пришла на квартиру к Митрошке — Лео снимал там комнату для подобных встреч. Он был там с собутыльниками, уголовниками Ботовым и Сикорским. С некоторых пор, даже несмотря на беременность, Можейкина подумывала уйти от Лео — тот был деспотичен, жесток, неуправляем — и в тот вечер опрометчиво решила объясниться. Лео рассвирепел. Тогда Можейкина заявила, что если он будет чинить препятствия, она найдет на него управу. Это было последней каплей. Втроем они стали избивать женщину и все по животу норовили Потом успокоились, поели, выпили. А она тем временем на полу корчилась…

После всего Лео решил ее проводить. Они вышли на улицу. И опять начался скандал, который вы и услышали. Можейкина хотела скрыть свое знакомство с Лео сначала потому, что боялась, как бы не узнал об этом муж, который засыпал ее дорогими подарками, ну а во-вторых, потому, что Можейкин не раз ей говорил, что они со Спорыхиным одной веревочкой повязаны И случись что, оба в небытие канут разом Ну а потом, когда Спорыхин-старший и Можейкин прознали про все, ее попросту довели до сумасшествия, почва для этого была благодатная, запугали, как хотели запугать и вас. В свою очередь, Лео, узнав о том, что этим случаем занимается милиция, испугался, как когда-то его отец, и вышел к своему замечательному папаше с таким предложением: или ты любым способом меня выручаешь, или я закладываю тебя соответствующим органам. И Спорыхин-старший занялся этим делом. Но занялся неумело, как дилетант, у него же не было уголовного опыта Нанял каких-то подонков, чтобы запугивать вас и Можейкину, платил им прилично. Лео подключил к этому делу и своих дружков: Витю-таксиста, Ботова, длинного в кепке и Сикорского…

— Значит, чернявый, который был со мной в машине, и толстяк — это люди Спорыхина-старшего?

— Да. Кличка толстяка Еж, зовут Сигаев, Дмитрий Иванович, трижды судимый. А второй, Федоров, обыкновенный фарцовщик, прельстившийся большими деньгами…

— Теперь все понятно. — Вадим вдруг ощутил, как горят у него щеки и лоб от возбуждения.

— Ребята из БХСС, — продолжал Уваров, — давно копали под Спорыхина Когда мы вышли на Лео, то стали работать с ними в контакте

— А как вы вышли на Лео?

— Много трудились, — улыбнулся Уваров.

Вадим устал. Слишком много он узнал за сегодняшний день. Теперь надо было думать, долго думать. Ему захотелось остаться одному. Но что-то он еще не досказал Уварову, что-то такое, что бы заставило того отнестись к Вадиму хоть с крохотным сочувствием. Нестерпимо вдруг захотелось, чтобы Уваров его понял, чтобы хоть один человек его понял.

— Я хотел все рассказать, — неуверенно начал он. — Но не мог. Хотел, но не мог. Так вышло…

Уваров смотрел на него, и молчал, и не шевелился, застыл словно.

— Не смотрите на меня так, — сказал Данин. — Не смотрите!

— Выздоравливайте, — кивнул Уваров. И ушел, ступая так же мягко и едва слышно, как и тогда, когда вошел в палату.