Искатель. 1987. Выпуск №6

Он больше не сомневался. Это был не бред. Сны приходили каждую ночь, яркие и пугающие. Он не понимал их. В человеческом мире не было подходящего аналога. Сознание, как калейдоскоп, лепило случайную картину. Она могла не соответствовать. Его звали. Его спрашивали на неизвестном языке. От него ждали ответа. Он не знал — какого? Тонкая ниточка протянулась к Земле из громадной пустоты. Конец ее был в руках Мазина. Мгновенное понимание других, которое заставляло его избегать людей, тяже было знаком.

От него требовали. И требование это с каждым днем становилось все настойчивее.

Ему было страшно. В черной и тихой глубине пространства в невообразимой дали его, только для него одного, непонятно зачем горела чужая звезда.

Мазин поднимал к ней лицо и, щурясь в жидком солнце, сухими губами говорил:

— Не хочу…

Голос был слабый и неуверенный…

5

Неустойчивый Контакт. Усиление сигнала. Развертка элементарной семантики.

Это был железнодорожный тупик. Точнее, не тупик — просто поросшие травой рельсы упирались здесь в земляной бугор. Трава пробивалась сквозь песок, засосавший черные шпалы. Она была светло-серого цвета, в белых прожилках. Цвета пепла.

Мазин оглянулся.

Справа к рельсам тянулся старый накренившийся забор с выломанными досками, за ним находился пустырь, слева, через несколько блестящих действующих путей, желтело продолговатое здание паровозного депо. Оттуда неслись тревожные гудки и лязг сдвинувшихся колес.

Он наклонился. Трава была шелковистая и такая холодная, словно изо льда. На шпалах пузырями выступала смола. Песок был в угольной крошке. Мазин сглотнул, чувствуя во рту вкус шлака. Он ожидал чего-то подобного. С ходу зачастило сердце. Сзади возник и мгновенно вырос до неба громыхающий железный стук. Оглушительно свистя, между ним и депо пронеслась электричка. Окна ее слились в одну огненную черту

Трава охватывала бугор, куда упирались рельсы. На деревянных ногах Мазин прошел за него и остановился. Вытащил из сбившегося кармана мятый платок. Вытер лоб. Платок сразу стал мокрым За бугром вся земля поросла пепельной травой. Рельсы сияли в ней стальными ручьями. А между ними вереницами, на одинаковом расстоянии друг от друга стояли приземистые деревянные урны с плоскими крышками. Будто ульи. Или надгробия. Это было похоже на кладбище. Мазин уронил платок. Трава сразу же пронзила его серыми остриями, зашевелилась, растягивая, обрывки ткани секунду белели и растаяли. Лишь стебли на этом месте стали гуще, пучком.

Мазин кашлянул Будто подавился. Хотелось бежать отсюда сломя голову кричать и размахивать руками. С грохотом, в каком-то метре от него, пролетела еще одна электричка. Стук ударил в уши. Пахнуло горячим ветром. Шелковая трава пошла волнами, и в ней, в ледяных корнях ее, родился густой и низкий звук. Словно тронули басовую струну.

От желтого здания депо к Мазилу прыгал по шпалам человек, суматошно вскидывая руки, Мазин в тоске пнул землю, поросшую чужой травой. Земля была как камень. Басовая струна угасала.

Человек добежал и схватил его за рукав.

— Тебе что?.. Тебе жить надоело?.. А вот оштрафую… Покажи документы!

От бега и от жары лицо у него было словно вареное. Он задыхался.

— Нет у меня документов, — сказал Мазин. — Не кричите, Я сейчас уйду.

Наверное, вид у него был странный, потому что человек недоуменно мигнул.

— Или что-нибудь случилось?

Он был в форме. На лацканах пиджака, на зеленых выпушках перекрещивались шпалы.

— Вон, — только и выдавил Мазин, показывая на ровные ряды урн.

— Ну что — вон? Ну — ТТР, — сказал железнодорожник. Сдвинул выгоревшие брови на красном лице. — Откуда здесь ТТР?..

Присел. Со всех сторон оглядел ближайшую урну, постучал по стенкам. Звук был деревянный Обернулся к Мазину.

— Это что же, а?.. Это откуда они взялись?.. Я же утром тут проходил. Ты что-нибудь понимаешь, парень?

— Вторжение, — мертвыми губами сказал Мазин, до боли расширяя глаза

Вколачивая рельсы в землю, опять пронеслась электричка. Закрутило горячий воздух. Из травы выплыл низкий поющий бас.

— Гудит что-то, — сказал железнодорожник. Снял фуражку с зеленым околышем. Открылась багровая лысина в свалявшемся детском пухе.

Мазин смотрел на нее как зачарованный. Вдруг показалось, что он тоже оттуда, этот человек.

— Поглядывай, поглядывай, парень, — строго сказал ему железнодорожник. — Попадешь под колеса — мне голову оборвут.

Фуражку, лежащую рядом с ним, пронзили пепельные травинки. Материя беззвучно расползлась. Околышек лопнул. Мгновение — и одна лишь кокарда блестела в траве.

Железнодорожник подсовывал лицо под крышку урны: «Тэк-с. А вот — тэк-с…» Напрягся. Морщинистая шея налилась кровью. Ноги поехали по траве. Крышка поднялась с ужасным скрипом.

— Не делайте этого! — хотелось крикнуть Мазину.

Он не мог.