Искатель. 1988. Выпуск №4

Поль с Изабеллой входят в квартиру, тщательно прибранную в отличие от лестницы. В дверном проёме стоит женщина и презрительно смотрит на них.

— Хотите откупиться? — говорит мужчина. — Это может обойтись вам недёшево.

— Знаю, — кивает Поль. — Но у меня нет другого выхода. Не забудьте, я боролся за то, чтобы «мемо» не появился в свободной продаже.

Мужчина горько улыбается.

— Вы и правда полагали, что вам по силам их одолеть? Надо быть очень наивным.

— Мы надеялись, — вступает Изабелла, — что власти побоятся развалить экономику.

Пожав плечами, женщина спрашивает:

— А вы не подумали, что государство завладеет монополией на производство и продажу «мемо»?

— Они ещё разглагольствуют о благе общества. Ничего себе, — говорит мужчина. — И это при том, что более вредного вещества до сих пор не было. Самый настоящий наркотик. Им лишь бы работать как можно меньше. Ровно столько, чтобы страна не докатилась до полной разрухи.

Он не спускает глаз с Поля и Изабеллы, неподвижно стоящих в передней.

— Входите уж! — вдруг бросает мужчина. — И усаживайтесь. Будем надеяться, за вами нет хвоста.

— Нет, пусть уж лучше следят, — возражает Поль. — Кто нас может заподозрить? И то, что мы тут, снимает подозрение и с вас.

Мужчина и женщина молча обмениваются взглядами. Поль и Изабелла входят в комнату. Садятся на диван у низкого столика. Мужчина выходит и возращается с бутылкой и стаканами.

— Значит, вы и есть Жером Барде? — спрашивает Поль.

Жером разливает по стаканам вино.

— По сравнению с «мемо» алкоголь — лекарство, — говорит он. — Как ты думаешь, Анник?

Его жена согласно кивает.

— Нет, — позволяет себе возразить Изабелла. — Алкоголь как был ядом, так и остался. А что до «мемо», было бы чудом, если бы его смогли применить с пользой.

Она пьёт. Сдерживая улыбку, Жером и Анник переглядываются.

— Ну как тебе мой яд? — любопытствует Анник.

В ответ Изабелла улыбается.

— Восхитительно.

— Значит, ты — профессор филологии в университете? — спрашивает Поль.

— У филологии нет будущего. Теперь лучше вообще поменьше доверять словам.

— А ты? — обращается к Анник Изабелла.

— Я занимаюсь вопросами ухода за младенцами. Удивляюсь, как это люди ещё заводят детей.

Полю эти слова напоминают о давно исчезнувшем Венсане.

— Что в наших силах предпринять? — спрашивает Поль.

* * *

Комнатная обстановка расплывается, потом вновь обретает очертания. Но это уже другая обстановка. Поль узнаёт свою квартиру. Вторую. Изабелла смотрится в большое зеркало.

— Надену–ка вот это, — говорит она, встряхивая копной волос, в которых кое–где уже проглядывают седые пряди.

Поль вздрогнул от неожиданности, но ему удалось скрыть своё волнение.

— Она лучше, чем красная, — согласился он.

Рукой Поль дотронулся до Альбера, устроившегося на ковре рядом с его креслом. Годы пощадили его куда меньше, чем Изабеллу.

— Что ещё за шум? Что там такое?

Изабелла нервно пожала плечами.

— Не можешь привыкнуть? Я тоже.

На улице выли полицейские сирены. Издалека доносились звуки выстрелов.

— Какой у нас сегодня день?

— Вторник.

— Я хотел сказать, какое число.

Изабелла с беспокойством взглянула на него.

— Ты уверен, что тебе не было плохо?

— Плохо?

— Шесть лет всё обходилось, — смущённо проговорила она, — а теперь…

— Значит, сейчас тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год?

— Пятнадцатое мая.

— Тогда понимаю.

Поль ничего не понимал, но ему не хотелось тревожить Изабеллу. Подчёркнуто небрежно взял он лежавшую на столике газету.

Новости были неслыханные. Над Сорбонной взвивался красный флаг. Чёрные флаги виднелись на улицах. Некий Кон–Бендит с группой студентов надругался над могилой Неизвестного солдата. По этому поводу депутат–голлист выступил в палате с провокационным заявлением. Ещё немного, и он бы сцепился с лидером социалистов, благо, их разняли.

Поль хотел уж было открыть рот, но тут в комнату с тетрадкой в руках вбежал Венсан.

— Проверь задачку.

Поль на мгновение опешил, увидев двенадцатилетнего сына.

Машинально взяв у сына тетрадь, он взглянул на задачку.

— Вроде правильно.

— Спасибо, пап!

И Венсан понёсся в свою комнату.

— В конце концов всё уладится, — сказала Изабелла.

— Ты про что?

— Про бунт.

Он осторожно взглянул на неё.

— Но не приведёт ли это к фашистскому путчу?

Изабелла сердито расчёсывала волосы.

— Не знаю, может, так будет лучше, — резко произнесла она.

Поль встал.

— Ты соображаешь, что говоришь? Левые наконец приступили к действиям, а ты хочешь, чтобы крайне правые совершили государственный переворот.

Но она заспорила:

— А если придут к власти коммунисты, кто тебе станет платить деньги за пользование патентом? Прощай тогда миллионы за «меморил»!

Поль так и застыл в ужасе:

— Жуть какая! Кем ты стала! Обывательницей, алчной эгоисткой!

— Ах, — вскричала Изабелла, — оставь эти высокие материи. Вчера ты рассуждал по–другому, говорил, надо послать танки.

— Я? Танки?

— Забыл уже?

Он еле сдержался, чтобы не закатить ей пощёчину. Опустился в кресло. И тут зарычал Альбер.

— Собака и та стала фашисткой, — сказал Поль.

* * *