Искатель. 1989. Выпуск №1

В зале появились еще какие-то люди. Последним вошел Азаркин. Сегодня он был непривычно чисто выбрит и, безусловно, трезв. Даже белую рубашку надел. Азаркин тоже чувствовал себя в суде уверенно. Осмотрелся, небрежно кивнул Сокольникову и уселся у окошка.

Из неприметной боковой дверцы вышла секретарша. Она проверила по списку наличие свидетелей и сказала Надежде:

— Подсудимая, займите свое место.

Надежда, не выпуская сумки из рук, зашла за барьерчик.

— Сумку оставьте, подсудимая!

Надежда испуганно съежилась, потом вернулась и отдала сумку свекрови.

Два милиционера ввели Зелинского. С виду он ничуть не переменился. Разве что немного побледнел. К нему тут же подошел его адвокат, и они принялись о чем-то негромко переговариваться.

— Встать, — скомандовала секретарша. — Суд идет!

И Азаркина и Зелинский с одинаково настороженными лицами смотрели, как в зеленые кресла под большим золоченым гербом рассаживаются те, кто должен решать их судьбу.

Судью Поливанову — маленькую женщину с профессионально строгими чертами — Сокольников уже знал. Она рассматривала как-то одно его дело по спекуляции автомашинами и обошлась с подсудимым весьма сурово. Сокольникову было известно, что судья Поливанова пользовалась плохой репутацией у районных уголовников, хулиганов и тунеядцев.

Свидетелей отправили за дверь и приступили к чтению обвинительного заключения.

— …Азаркина продала принадлежавшие ей пять золотых монет царской чеканки гражданину Зелинскому, совершив тем самым деяние, предусмотренное частью первой статьи восемьдесят восьмой Уголовного кодекса РСФСР…

— …Зелинский купил у гражданки Азаркиной пять золотых монет царской чеканки, совершив тем самым деяние, предусмотренное частью первой статьи восемьдесят восьмой…

Слегка наклонив голову, Зелинский внимательно и мрачно вслушивался в каждое слово. Надежда смотрела прямо перед собой и нервно теребила складки платья.

— Подсудимая Азаркина! Расскажите суду, что произошло пятнадцатого июля этого года.

— Пятнадцатого? — Надежда поспешно поднялась.

— Когда вы продали монеты Зелинскому, — пояснила судья.

Надежда крепко ухватилась за барьерчик.

— Продала, — произнесла она и замолчала.

— Как это происходило?

— Николай сказал: едем к нему… к Зелинскому. Мы приехали к автобазе…

— К станции техобслуживания, — довольно благожелательно поправила Поливанова.

— Да, — мотнула головой Надежда. — Николай взял монеты и ушел. Потом вернулся и отдал деньги.

— Сколько?

— Двести пятьдесят.

— По пятьдесят рублей за каждую монету?

— Да… наверное.

— Подсудимый Зелинский! Сколько вы заплатили за монеты?

Тот не спеша поднялся, произнес, выговаривая каждое слово отчетливо и тщательно:

— Семьсот пятьдесят.

— Ого! — восхищенно сказал из зала пенсионер.

Поливанова строго посмотрела на него и постучала карандашом о стол.

— Значит, по сто пятьдесят рублей за каждую монету?

— Точно так, — подтвердил Зелинский.

— Кому вы передали деньги?

— Мужу этой женщины. Из рук в руки.

Таких подробностей Сокольников не знал и слушал очень внимательно. Выходило, что Азаркин захапал на этой сделке пятьсот рублей чистоганом. Если, конечно, Зелинский не врал.

Прокурор спросил Надежду, продавала ли она кому-нибудь еще монеты, на что получил немедленный ответ:

— Никому.

А адвокат вообще не стал ничего спрашивать. Сидел, опустив голову, будто происходящее его вовсе не касалось.

За свидетельским барьерчиком появился Азаркин. Первые же вопросы о сумме сделки вызвали у Азаркина чувство глубокого возмущения.

— Что вы, граждане судьи, — надрывался он. — Какие семьсот пятьдесят! Этот жулик врет без стыда и совести!

Зелинский фыркнул и презрительно отвернулся.

— Вот ведь люди, а! — обращался Азаркин за сочувствием к залу. Аудитория для него была явно маловата.

— Сам врет, подлец! — азартно выкрикнул пенсионер.

— Я сейчас удалю вас из зала, — возвысила голос Поливанова, и пенсионер испуганно зажал рот рукой.

Впервые с начала процесса пошевелился адвокат Надежды. Поднял карандаш, привлекая к себе внимание суда, потом встал, навалившись обеими руками на стол.

— Прошу вызвать свидетеля Кротова, — прозвучал его высокий скрипучий голос.

Этого свидетеля тоже ввел милиционер. Свидетель выглядел довольно уныло. Испитое, одутловатое лицо его выражало тоску и равнодушие. Впрочем, заметив секретаршу и немного приглядевшись к ней, свидетель явно приободрился.

— Назовите свою фамилию, место жительства и род занятий.

— Кротов Сергей Дмитриевич, — представился свидетель, с усилием отрывая взгляд от секретарши. — Насчет места жительства — так я сейчас в элтэпэ. В профилактории то есть. Там же и работаю. На принудлечении от этого дела, — последовал характерный жест рукой.

— Расскажите, что вы делали пятнадцатого июля этого года, — потребовал адвокат.

— Как что? — удивился свидетель. — Выпивал, наверное. Я сильно в последнее время злоупотреблял, — признался он. — За что меня супруга и определила.

— Выпивали? С кем? — равнодушно спрашивал адвокат.

— А кто его знает. С кем только не приходилось. — Свидетель задумчиво потянул воздух и покосился на секретаршу.

— Вы знаете Азаркина?

— Николая-то? Ну!