Искатель. 1990. Выпуск №3

Два дня на Сашкиной даче пролетели незаметно. Стояла отличная погода; каждое утро я брал этюдник и уходил к «Рыболову Сенежья». Устраивался нарочно с той стороны, где забор заменяла железная сетка, чтобы меня видели отдыхающие и сторож.

Стоя перед этюдником в одних плавках, я писал примерно до полудня, не спеша работал акварелью. Когда жара становилась невыносимой, откладывал кисть и нырял в озеро. Плавал до изнеможения. Вода была мягкой и теплой. Возвращаясь на берег, бросался на песок, обсыхал и снова брался за кисть.

Завтракал я плотно, но часам к трем все равно ощущал страшный голод. При первых же его признаках я уходил на дачу и начинал готовить обед. Затем устраивался в плавках на веранде за столом и уничтожал еду в считанные минуты.

Мы с Сашкой приехали сюда с пятницы на субботу; Сашка обещал вернуться через два дня, то есть в воскресенье вечером. Но в воскресенье Сашка не появился, так что вечер у телевизора мне пришлось коротать одному.

В понедельник я встал рано. Пробежав несколько кругов вокруг дачи, принял душ, затем, растираясь после душа, взглянул по привычке в зеркало и облегченно вздохнул. Наконец-то... Сашка не обманул: кожа на моем лице снова была чистой. Все до одного покраснения бесследно исчезли.

Я позавтракал, а потом отправился на озеро. Расстелил покрывало, установил этюдник, посмотрел на часы, отметив, что сегодня пришел раньше обычного, в половине восьмого.

Часа два я работал в полном одиночестве, пока не услышал шум мотора. Золотистая «девятка», выкатив из-за камышей, резко затормозила около меня. Сашка подмигнул:

— Привет. Как ты здесь? Не скучаешь?

— Да нет. Видишь, тружусь.

— Что-то тихо. — Сашка оглянулся. — Где весь народ?

— Уехали. Понедельник же.

— Собака не обижала?

— Да нет. Ты прав, собака здесь вполне мирная.

— Тогда собирайся. Времени в обрез, я ведь на работе. Прихватим то, что осталось на даче, — и в Москву.

Сзади раздалось угрожающее рычание. Я оглянулся: с той стороны сетки, заливаясь лаем, прямо ко мне со всей силы кинулась уже знакомая мне собака. Отброшенный назад стальной сеткой, пес снова рванулся в мою сторону. Интересно, подумал я, что это с ним? Ведь я всего-навсего хочу убрать этюдник, свой собственный этюдник. А пес не дает... Надо вспомнить, как его зовут. Кажется, Дик. Точно. Дик.

— Дик, ты что? Это же мой этюдник! Молчать! Ну? Тебя никто не трогает. Да перестань ты! Дик!

Уговоры не действовали, Дик продолжал злобно рычать и бросаться на металлическую сеть. Я посмотрел на Сашку:

— Что с ним? Была тихая собака.

Сашка пожал плечами.

— Не обращай внимания. Не хватало нам еще псом заниматься. Забрасывай все в тачку — и поехали.

Сложив вещи на заднее сиденье, я сел рядом с Сашкой. Под непрекращающийся злобный лай захлопнул дверцу; Сашка дал задний ход, развернулся. Через три минуты он затормозил у своей дачи:

— Переодевайся, не забудь захватить шмотки. Я выходить не буду.

На даче я надел свою тенниску, джинсы, кроссовки. Проверил, в сумке ли бритва, зубная щетка, документы. Вернулся в машину.

— Ничего не забыл? — Сашка включил мотор. — Документы, ключи от дома? Ключи от машины?

— Со мной, не волнуйся. Поехали.

Минут через десять, попетляв среди дач, мы выехали на магистраль. Доведя скорость до ста двадцати, Сашка сказал:

— Я отсидел свое в Москве, ты на даче. А это значит — все, конец эпопеи. Даже если что-то и случится и в дело вступит милиция, придраться к нам будет невозможно. У нас абсолютное алиби. Понимаешь?

— Мне что, кричать «ура»?

— В принципе можешь и крикнуть. Кстати, прими мои поздравления. Я только что звонил Вере, она купила картину. Просила заехать за деньгами. Причем дала очень неплохо, я даже сам не ожидал. Пятнадцать штук.

Сашка довез меня почти до самого дома, и мы расстались.

В моем дворе все выглядело как обычно: моя «шестерка» стояла там же, где я ее оставил. Подумал, стоит ли заходить домой? Собственно, а зачем? Писем я не жду, включенных электроприборов не оставлял. Глянул на свой балкон и, открыв дверь машины, бросил на заднее сиденье сумку. Сел, повернул ключ, порядок: масло есть, бензина километров на сто.

Выйдя на улицу, я подошел к телефонному автомату. Опустил две копейки, набрал номер. После двух гудков трубку сняли, и я услышал настороженный голос Алены:

— Алло?

— Алена, привет. Это я. В Москве и недалеко от тебя. Выйдешь через пять минут?

— Конечно.

К Алениному дому я подъехал минут через десять. Алена уже стояла на краю тротуара. Она была в открытом белом сарафане, который ей очень шел из-за загара. Усевшись со мной рядом, она хлопнула дверцей. Сказала, не глядя:

— Знаешь, произошла странная вещь. Кажется, я впервые соскучилась. Причем соскучилась по-настоящему.

Я подумал, может, я и не соскучился по-настоящему, но страшно рад, что вижу Алену. Она подставила губы, и я осторожно поцеловал ее.