Искатель. 1990. Выпуск №4

Пошли третьи сутки с тех пор, как Роман Гравов, человек, ради которого специальный уполномоченный УВИВБа предпринял столь дальнее путешествие, сбежал с рудника на острове Мортан.

Он имел на этот побег полное моральное право, поскольку в его вербовочном контракте о руднике на Мортане не было сказано ни слова. Очевидно, местные власти на Гридосе каким то образом узнали о его связи с УВИВБом. Как бы там ни было, он бежал — и бежал не слишком удачно.

Запутавшись в бесконечных переходах рудника, в конце концов он выбрался к какому-то тайному причалу для небольших судов.

Оборудование, которое он здесь обнаружил, говорило о том, что причалом время от времени пользовались, и ему не осталось ничего другого, как ждать прибытия очередного судна.

Самым неприятным в его положении была полная неопределенность ситуации, он не знал, когда появится здесь судно и появится ли оно вообще. Если бы он мог вернуться, он давно бы уже это сделал. Но единственный путь обратно на рудник вел через подземный глубоководный грот, и он знал, что без специального водолазного снаряжения у него не хватит сил еще раз пронырнуть под скалой, закрывавшей выход из грота.

Впереди же, за причалом, ворочалась живая дышащая масса ядовитой воды. С каждым приливом она поднималась на метр и через шесть часов вновь опускалась до прежней отметки. Иногда неожиданно по подземной лагуне проходили странные кольцевые волны, возникало и гасло свечение каких-то микроорганизмов, способных жить в этом растворе фтористого водорода с солидной примесью цианидов. Он знал, что даже кожный контакт с этой водой для человека смертельно опасен.

Приходилось признать, что он сам загнал себя в ловушку, из которой не было выхода. Вода во фляге почти кончилась. Продукты тоже подходили к концу, и, если в течение двух ближайших дней ничего не изменится, ему все же придется, прежде чем он окончательно ослабеет от голода и жажды, предпринять попытку вернуться через грот. Возможно, она удастся, хотя шансов ничтожно мало.

Угнетающе действовало на юношу однообразие обстановки: неменяющееся освещение и почти полная тишина, нарушаемая лишь монотонными громкими шлепками крупных капель воды, сочившихся из какой-то трещины в потолке грота. Эти шлепки раздражали Романа больше всего. Дробясь и отражаясь вместе с эхом от сводов грота, они лезли в уши неустанно и методично. Иногда они казались ему маятником гигантских часов, отсчитывающих секунды его жизни, иногда ударами молота по наковальне, вместо которой он все чаще и чаще ощущал свою собственную голову. И если, забывшись на несколько минут, Роман отдавался этому ритму, тот уводил его в сторону весьма странного состояния. Начинало казаться, что стены грота становятся непрочными, что они слегка деформируются, постепенно и незаметно уменьшая его жизненное пространство.

Капли все падали. Им не было ни конца ни края. Они падали так, наверное, не одну сотню лет и будут падать еще столько же, выращивая на потолке пещеры каменную сосульку сталактита. Его прах истлеет, кости превратятся в пыль, а вода все еще будет падать с потолка, и не умолкнут эти шлепки или удары. Тяжелые удары молота словно пытались разрушить стену у него за спиной.

В который раз он обернулся. За спиной кто-то, конечно, стоял. Кто-то невидимый и огромный… Впрочем, не совсем невидимый.

Тусклой линией обозначился едва заметный контур, обрисовался ярче.

Постепенно линия стала наливаться синим огнем, одновременно она становилась тоньше, а все, что попадало в нарисованную ею ослепительно замкнутую кривую, исчезало из поля зрения, наполняясь изнутри непроглядной тьмой. Роман сидел слишком близко и не мог видеть всей фигуры. Зато хорошо разбирал детали: когтистую лапу, абрис крыла, контуры огромной головы, подпиравшей потолок. Фигура оставалась совершенно плоской. Все внутри светового контура поглощала непроницаемая плотная тьма, Роман воспринял появление светящейся фигуры как нечто вполне естественное: его состояние в этой полной изоляции рано или поздно должно было разрешиться какой-нибудь галлюцинацией. Однако существо выглядело слишком уж реально, слишком подробно воспринимались сознанием многочисленные детали.

— Кто ты? — спросил Роман, и существо, к его удивлению, ответило, хотя звука голоса он так и не услышал:

— Я тот, кого ты хорошо знаешь.

— Я тебя не знаю.

— Не помнить и не знать — не одно и то же.

— Я тебя не знаю! — упрямо, с возрастающим беспокойством повторил Роман.

— Да полно! Так ли это? А впрочем, как хочешь. Для нашей беседы это не существенно. Вспомни хотя бы шар.

— Шар?..

— Да-да, шар! Полый металлический шар, так часто виденный тобою в ночных кошмарах.

— Откуда тебе знать о моих кошмарах?

— Может быть, я и сам оттуда. Кусок тьмы, из мира тьмы. Часть твоих кошмаров.

— Тогда уходи, откуда пришел. Я не нуждаюсь в кошмарах, ставших реальностью.

— Это не так просто. Да, в сущности, и не важно.

— Не понимаю.