Искатель. 1991. Выпуск №1

Бес не ответил. «Ангел смерти!» — прогремело в кабинете. Юрка ошеломленно оглянулся. В широком проеме окна стоял огромного роста крылатый ангел, самый натуральный, не то что он, Юрка, — в белоснежном оперении и с пылающим мечом в протянутой длани, А может, это был вовсе архангел, Юрка помнил схожее изображение, виденное в детстве, когда на пасху ходил с богомольной отцовой теткой в церковь святить куличи, Окно за спиной архангела слепило голубизною. Бес и убийца одинаковым движением попятились от лежащего на полу тела. «Ангел смерти!» — перекатывалось громом под сводами кабинета.

Тут, как назло, распахнулась тяжелая, утыканная шляпками гвоздиков дверь кабинета, и в нее заглянул чей-то бодрый скелет. Заглянул, увидел недвижимого начальника, дернулся, оглянулся на окно и сразу же глазницы рукой прикрыл, словно ударило его по зрачкам или ослепило. Но, вероятно, не поверив собственным глазам, скелет склонился над лежачим.

— Ангел смерти! — в третий раз воззвал к Юрке высокий глас. — Знаешь ли ты долг свой? Как смеешь ты вручать человеческую душу дьяволу? Велика вина твоя.

— Ладно, ладно, — пробормотал Юрка, опасливо косясь на меч. — Долги мои пока еще здесь все, на земле. Да и человеческая ли эта душа?

Архангел шагнул вперед. Юрка растерялся — драться в данном случае было совершенно нереально. Ростом архангел был против него вдвое — как только поместился в кабинете? Но и сдаваться тоже не хотелось, поэтому, секунду помыслив, Юрка нырнул под протянутую длань и вылетел в окно. Удирая, увидел, как взлетел меч — не в него целя, в беса, — полыхнуло пламя, и искры посыпались, но бес уже выскочил в другое окно и, влача законную жертву, сквозанул понизу куда-то — Юрка за ним не следил. Сам он кинулся совсем в другую сторону, с облегчением признал станцию метро «Дзержинская» и нырнул под землю. «Пускай ищет, — думал Юрка, невидимкой пристраиваясь за массивной люстрой. — Тоже мне, слуга божий. Не зря, оказывается, архангелами полицейских звали. Ничего себе порядки завели, один с копьем, другой с мечом. Был бы автомат у меня — другой разговор».

У каждого человека есть предназначение, но не каждый об этом знает. Поэтому очень часто выступает человек не в своей, а в чужой роли, и чувствует себя в ней неуютно. Одному в карты везет, другому — в любви, а они, может, наоборот хотели бы. Смотреть бывает странно и жалко, как человек мыкается. Так куклы-марионетки, которые хоть и послушны ниткам, все-таки вольничают сколько возможно: то ноги завихляются, то руки распадутся, а то и вовсе голова задергается. И все потому, что их назначение им неведомо.

Какая, роль была уготована при жизни ему, Юрка тоже не знал. Не успел — короткая жизнь выпала.

«А почему я, собственно, должен быть именно ангелом смерти? — раздумывал он, давая кругаля по подземным переходам в поисках выхода наружу, — Значит, и другие ангелы есть?

Я ведь вовсе не рвался в ангелы. И опыта у меня нет. Никакого опыта, ни ангельского, ни людского. Сейчас бы со своим курсом как раз на картошку ехал — опыта набираться. Интересно, почему студентов всегда на картошку отправляют для начала?..»

Сгоряча он пролетел пару лишних остановок по тоннелям, пока сориентировался. Посидел еще на неудобной, в несколько деревянных брусков скамейке у гранитной стены. Наверное, ангелы так себя не ведут, на скамейках пыльных не сидят, но к положению своему новому Юрка пока не привык, потому легче было придерживаться знакомого образа жизни, человеческого.

А чем, интересно, положено заниматься ангелу? Ангелу смерти?

Убивать?

Впервые Юрка убил человека, когда его и еще десяток салаг бросили на точку после учебки. Там из кишлака душманов вышибали и, в общем-то, вышибли еще до их приезда, они прибыли на готовенькое. «Деды», усталые, но взвинченные, словно бы под кайфом, устроили новоприбывшим проверочку. Позвали Юрку, подвели, показали: «Вон — „дух“! Давай, зарежь». — «Да ну!» — замотал головой Юрка. «Еще кочевряжится, — оскорбились „деды“, — всю работу за него сделали, поймали, привязали, режь — не хочу, салажня небитая». Ругались они лениво, и побили Юрку лениво, но жестоко, чтобы не было охоты пререкаться дальше. Поставили на ноги, Юрка поплевал кровью, ему всунули в руку нож — местный обоюдоострый кинжал. Подтолкнули: «Иди». «Дух» стоял привязанный. Юрка приблизился, стараясь не смотреть в лицо, видя только клочковатую редкую бороду и ощущая горько-сладкий привкус крови во рту. Он хотел убить его скорее, чтоб не мучился, и ткнул ножом слева, но нож непослушно скользнул по ребрам и распорол живот. Живот как-то разом распался и, прежде чем хлынула кровь, Юрка увидел переплетения внутренностей. Его затошнило. Он стал бить ножом в грудь, в горло, заливаясь чужой кровью и собственной блевотиной, ничего не слыша, будто уши заложило, будто по уши уже в крови. Казалось, человек, которого он должен был убить не умрет никогда.