Искатель. 1991. Выпуск №3

— А-а, что-то же должно меняться в этой жизни. Надоело, я говорю. Надоело своими руками зарабатывать большие «бабки» для начальства. Надоело невиновных делать виноватыми и наоборот… Надоело пребывать постоянно в дерьме, рыться в отбросах. Вот, кстати, Лена, с клиентом. Вон, у колонны. Узнала меня. Но, как говорится, ни тени смущения. Я ведь и раньше не мог ее достать. Да-да, даже эту шлюшку.

Я осторожно повернул голову в том направлении, куда глядел Петриченко. Женщина и мужчина. Мужчина лет на двадцать старше компаньонки. Женщина одета со вкусом и в то же время с простотой, которая возможна только при значительных средствах. Не в пример прочей публике, одетой по-провинциальному кричаще. Да, не отрекомендуй мне только что Петриченко эту самую Лену, я бы решил, что профессор с молоденькой аспиранткой забежали мимоходом выпить по чашечке горячего шоколада, обсуждая тему ее диссертации. Или респектабельный дядя встретил племянницу, которая по его протекции поступала в институт, а теперь этот институт успешно заканчивает.

А Петриченко продолжал неотрывно, словно гипнотизируя, разглядывать женщину. Женщина тоже смотрела на него, точнее, сквозь него. Достоинство, легкая усталость, рассеянность — надо быть хорошей актрисой, чтобы так реагировать на пристальный взгляд знакомого инспектора угрозыска.

— И почему же ты не мог ее «достать»? — Я задал вопрос таким тоном, словно ответ меня не интересовал. Такую уж манеру усвоил я в беседах с Петриченко. Хотя, конечно, он сообщал мне иногда сведения «не для широкой публики» — его выражение — или, во всяком случае, давал информацию, достаточную для того, чтобы делать выводы. — Ах да, вспомнил! Ты как-то сокрушался об отсутствии полиции нравов.

— Да ведь дело не только и не столько в этом, — он пристально на меня посмотрел.

— В нем же тогда еще?

— В прикрытии.

— Понятно. Прикрытие — это сутенер. С французского буквально переводится как «покровитель».

— Да, покровитель, — хмыкнул Петриченко. — Он с них, с путан, три шкуры дерет, этот покровитель.

— Ты говоришь так, словно знаешь его, — осторожно — безразлично сказал я.

— Я его знаю.

— И его, в свою очередь, ты тоже не смог «достать» из-за отсутствия надлежащей статьи в УК? Но ведь, кажется, там есть что-то насчет сводничества или организации притонов?

— Все не так просто. Им ведь специально надо заниматься, чтобы статью «навесить». А времени и сил, особенно в нынешние времена, на серьезные преступления, на тяжкие так называемые, абсолютно не хватает. — Он разлил коньяк по рюмкам, поднял свою, понюхал. — Разбавляют, мерзавцы, точняк.

И выпил одним глотком.

— Да, — продолжал Петриченко, — то, что у них, шлюшек этих, начальник есть, — верняк. Эту Лену и подружек ее по промыслу видели несколько раз с одним типом. Крутой, тип, лапу на проституцию в виде бизнеса в двух или трех районах наложил наверняка. Они его боятся, «ночные бабочки».

— Странно получается, — пожал я плечами. — Ведь не один, ты об этом знаешь.

— Ну да, не один я. — Петриченко опять пристально на меня взглянул. — У него, ты знаешь, кто лучший друг? Начальник горотдела БХСС Польшин. Слыхал о таком?

Я покачал головой. На самом же деле о Польшине я слышал. Вернее, я даже разговор Болотина с Польшиным слышал. Даже два разговора: один раз Болотин звонил тому на службу, а в другой раз…

— Ты уж совсем меня заинтриговал, Сашка, — вздохнул я, — Будь у меня хоть капельку литературного таланта, я бы такой роман забабахал из жизни «ночных бабочек». Нет, еще лучше, сценарий «чернушный». Простой советский мент вступает в схватку с торговцами людьми и выигрывает. Что же это за «крутой тип»?

— Бывший спортсмен. Мастер спорта по вольной борьбе. Говорят, даже на республике когда-то вполне успешно боролся. Штогрин.

Наверное, я вздрогнул. Ну, таких совпадений не бывает. Прямо наваждение какое-то! Недавно в беседе— в той, в кот рой — кто-то и сказал: «Штогрина, значит, надо послать, он мозги живо вправит». И голос этого второго — теперь-то я в этом убежден — Польшину принадлежал. Как же все это сразу переварить?.. Машинально я спросил Петриченко:

— Так ты совсем ушел или?..

— Очень стремлюсь, во всяком случае, — он разлил остатки коньяка. — На службу уже больше месяца не хожу. Рапорт подал и на работе не появляюсь.

— А как же?..

— Нет, зарплату-то они мне платят. В управлении получаю, А они регулярно со мной беседуют, уговаривают остаться. Но я — ни в какую.

Сегодня дежурит Здоровяк. Есть еще Спортсмен. Так что охрана у «веселых домиков» немногочисленна.

Я наблюдаю за Здоровяком, а он, в свою очередь, наблюдает за светящимся окошком в одном из домиков. То ли нездоровый интерес проявляет, то ли наоборот — заботится о безопасности и комфорте. Вообще-то у них все чинно — подъезжает машина, девочка с клиентом проходит в домик, и никто их там не тревожит. Девочек я уже насчитал пятеро. Лены, на которую указывал мне Петриченко, там не было. Может быть, этим предприятием и не Штогрин командует, а я просто подверстываю факты под выдуманную мной версию?