Искатель. 1993. Выпуск №3

— Ну что ж, думаю, в таком случае мне придется положиться на ваш суд. — Он рассматривал ногти на правой руке. — Мистер Рэндслл, но я не могу так рисковать. Скажите, предположим, вы обнаружили нечто такое… такое… чего бы вы не одобрили… вы могли бы позвонить мне и сказать, что бросаете это дело?

— Нет.

Хоуг закрыл глаза и некоторое время молчал. Когда же он заговорил, голос его звучал еле слышно:

— Но ведь вы еще… ничего не обнаружили?

Рэнделл отрицательно покачал головой.

— Тогда, может быть, лучше всего бросить дело прямо сейчас? Есть такие вещи, о которых вообще не стоит знать.

Его удрученность и беспомощность в сочетании с благоприятным впечатлением от уютной квартиры вызвали в Синти сочувствие, которое еще вчера вечером она посчитала бы неуместным.

— Не стоит так расстраиваться, мистер Хоуг, — произнесла она и подалась вперед. — Ведь у вас нет ни малейшей причины думать, будто вы совершили нечто такое, чего вам следует бояться, не правда ли?

— Нет, нет. Действительно ничего такого. Просто этот ужасный, этот непреодолимый страх…

— Но чем он вызван?

— Миссис Рэнделл, а вам когда-нибудь приходилось слышать за своей спиной шум и бояться при этом обернуться? А случалось ли вам просыпаться ночью в холодном поту и лежать с закрытыми глазами, опасаясь увидеть нечто ужасное? Некоторого вида зло достигает силы, когда оно приобретает вполне определенные очертания и с ним сталкиваешься лицом к лицу. Вот этого-то я и боюсь, — добавил он. — Мне казалось, меня ничем не испугать, но я ошибся.

— Но ведь если исходить из факта, вам нечего особо бояться, — осторожно возразила Синти.

— Почему вы так говорите? А если выяснится что-то ужасное?

— Да нет, все обстоит не так уж и плохо. — Она неожиданно замолчала, осознав, что тот неисправимый оптимист, который сейчас говорит в ней, пока не произнес ни одного слова правды. Это была всего лишь сладкая ложь, которой взрослые обычно успокаивают ребенка.

Она вдруг вспомнила мать, та ужасно боялась аппендицита. Ее друзья и родные считали, что это из-за ее необычайной мнительности, но потом ее забрали в больницу, и она умерла от рака.

Нет, если уж говорить честно, то наши страхи иной раз бывают оправданы втройне.

И все-таки Синти никак не могла согласиться с ним.

— Вероятно, вы смотрите на все слишком мрачно, — предположила опа. — Допустим, вы совершили какое-то преступление, когда у вас пропала память. Ни один суд в Штатах не признает вас ответственным за него.

Хоуг как-то странно покосился на нее.

— Нет, нет, может быть, оно и так, но вы же знаете, что они тогда сделают? Ведь знаете, не правда ли? Как вы полагаете, что они сделают с сумасшедшим преступником?

— Конечно, знаю, — согласилась Синти. — К вам отнесутся так же, как к любому другому пациенту с психическим расстройством. Я знаю — сама проходила практику в государственной больнице.

— Возможно, вы видели все это только со стороны. А каково самому оказаться на месте этого пациента? Вас когда-нибудь заворачивали в мокрую простыню? Или укладывал в постель надзиратель? Может, заставляли есть паэлью. А что вы должны испытывать, когда при малейшем вашем движении в замке поворачивается ключ? Или представьте себе, что у вас не бывает возможности побыть одному, даже если она нужна вам как воздух?

Он встал и принялся нервно расхаживать по комнате.

— Но это еще не самое худшее. Другие пациенты… Вы что же, воображаете, будто человек не способен углядеть безумие в других только потому, что его собственное сознание играет с пим злые шутки? Некоторые из них несут такую чушь и имеют такие скотские привычки, что даже сказать об этом стыдно. И они говорят, говорят и говорят… Вы представляете, каково быть привязанным к кровати простыней и слушать, как существо на соседней кровати все время твердит одно и то же: «маленькая птичка взлетела, а потом улетела, маленькая птичка взлетела, а потом улетела, маленькая птичка взлетела…»

— Мистер Хоуг! — Рэнделл встал и схватил его за локоть. — Мистер Хоуг, держите себя в руках. Что вы несете?!

Хоуг замолчал. Он казался совершенно растерянным. Вдруг его щеки залила краска стыда.

— Я… я прошу прощения, миссис Рэнделл. Знаете, мне немного не по себе. Все эти переживания…

— Все в порядке, мистер Хоуг, — произнесла она решительно, но ею снова овладело отвращение к этому типу.

— Да не совсем в порядке, — уточнил Рэнделл. — Думаю, наступило время кое-что прояснить. Уж слишком много непонятного в том, что происходит вокруг. И как мне кажется, мистер Хоуг, вы можете ответить мне на несколько простых вопросов.

Похоже, коротышка действительно растерялся.

— Конечно, мистер Рэнделл, я обязательно отвечу, если смогу. Вы полагаете, что я с вами неискренен?

— Я в этом уверен! Скажите, когда вы попали в больницу для психически больных преступников?

— Да что вы, я никогда там не был. Во всяком случае, я этого не помню.

— А вся эта истеричная галиматья, которую вы тут несли в течение последних пяти минут? Откуда вы все это почерпнули?

— Все это… все это было в санатории святого Георгия, а не в больнице для психически больных преступников!