Искатель. 1994. Выпуск №5

Все произошло до смешного просто — удивляюсь, как это не случилось с кем-то из нас раньше. Покидая нашу последнюю стоянку, мы решили не огибать ледяной хребет с юга или севера, а перебраться прямо через него. Его высота была около десяти футов, но, подталкивая снизу и поддерживая друг друга сверху, мы поднялись на вершину без особых сложностей. Тщательно ощупывая перед собой лед палкой, я прополз по пологому склону тороса двадцать футов и, добравшись до его края, опустил палку вниз.

— Пять футов! — прокричал я, когда подошли остальные. — Здесь всего пять футов.

Скользнув на край ледяной стены, я спрыгнул вниз. За мной легко соскользнул Хансен, потом Роулингс.

Глядеть на то, что затем произошло с Забрински, было невыносимо. То ли он неверно примерился к высоте, то ли потерял равновесие из-за внезапно ослабевшего ветра, но, как бы то ни было, он прыгнул и приземлился позади нас вроде бы благополучно, но тут же вскрикнул и тяжело осел на землю.

Мы подняли его, высвободили ботинок из трещины и усадили поудобнее. Я вытащил из рюкзака аптечку и опустился рядом с ним на колени.

— Очень больно?

— Нет, уже онемело. Я ничего не чувствую. — Он выругался. — Что за идиот! Угодить в такую малюсенькую трещину! И как только меня угораздило?!

— Я бы объяснил как, но боюсь, ты обидишься, — съязвил Роулингс и покачал головой. — Я же говорил: все кончится тем, что мне придется тащить эту гориллу на себе.

Я принялся накладывать шины на поврежденную ногу и затягивать жгутом как можно туже, стараясь не думать о тяжести случившегося. Сразу два удара. Мы не только лишались самых крепких, а потому незаменимых рук в нашей упряжке, но и получали еще и двухсотдвадцатифунтовый груз — столько по меньшей мере весил Забрински. Да еще сорок фунтов, что нес он сам.

— Лучше оставьте меня здесь, лейтенант, — словно прочитав мои мысли, обратился радист к Хансену. — Вы уже давно были бы там. Заберете меня на обратном пути.

— Не болтай чепухи, — отрезал Хансен. — Ты прекрасно знаешь — потом мы тебя не найдем.

— Точно, — поддержал его Роулингс, клацая зубами, точно заклинивший пулемет. — К тому же кретинам медали не дают. По крайней мере, так сказано в корабельном уставе.

— Но вы не доберетесь до «Зебры». Если вы меня потащите…

— Ты слышал, что я сказал? — оборвал его Хансен, — Мы тебя не бросим.

— Лейтенант совершенно прав, — подтвердил Роулингс. — Ты не годишься в герои, Забрински. Рожей не вышел. А теперь заткнись — я займусь твоим барахлом.

Закончив накладывать шины, я тут же натянул меховые рукавицы — мои руки в тонких шелковых перчатках уже одеревенели. Мы разделили на троих вещи радиста, надели снегозащитные очки и маски, поставили Забрински на одну ногу и, повернувшись лицом к ветру, пошли дальше. Точнее, заковыляли.

Наконец удача улыбнулась нам, причем как нельзя кстати. Казалось, мы ступили на замерзшую реку: ни торосов, ни глыб, ни разломов, ни даже маленьких трещин вроде той, в которую угодил Забрински. Сплошной ровный лед, выщербленный свирепыми ветрами и потому совершенно нескользкий.

Ярдов через триста Хансен, следовавший впереди, вдруг остановился, и мы наткнулись прямо на него.

— Пришли! — закричал он. — Ура! Мы пришли! Вы что, не чувствуете, чем пахнет?

— Чем?

— Сгоревшим топливом! Паленой резиной! Разве не чувствуете?

Я стянул маску, прикрыл нос от ветра и принюхался. Сомнений не было. Надвинув обратно маску, я покрепче веялся за лежащую у меня на шее руку Забрински и двинулся за Хансеном.

Через несколько футов ровный лед кончился, за ним начинался отвесный склон невысокого ледяного холма, и мы с большим трудом втащили Забрински наверх. С каждым шагом едкий запах становился все более ощутимым. Теперь первым шел я — повернувшись к урагану спиной и подняв на лоб очки, я освещал лед фонариком. Запах уже ощущался так сильно, что у меня засвербило в носу. Я повернулся к ветру, прикрыл глаза рукой, и в этот миг луч моего фонарика уперся во что-то большое и металлическое. Я поводил им. Во вьюжной мгле призрачно вырисовывался остов сборно-разборного домика типа «Ниссен», его наветренная сторона была целиком покрыта льдом, а задняя вся обгорела. Мы нашли дрейфующую полярную станцию «Зебра»!

Дождавшись своих спутников, я повел их вокруг мрачного обгорелого строения, которое когда-то было полярным домиком. Никто из нас не проронил ни слова. Затем мы снова повернулись лицом к ветру.

Дрейфующая станция «Зебра» состояла из восьми домиков, стоявших в два ряда параллельно друг другу, по четыре в каждом; расстояние между рядами составляло футов тридцать, а между домиками — не больше двадцати, для того, чтобы избежать возможного распространения пожара. Однако эта предосторожность оказалась напрасной. И винить в том было некого. То, что здесь произошло, могло привидеться разве что в жутком ночном кошмаре — взрывающиеся цистерны и разносящиеся по всей округе тысячи галлонов горящего топлива.