Искатель, 1996 №5

— Из Праги, — подхватил Борг. — Он хочет, чтобы вы были с ним. Мне кажется, это превосходная идея. Мы закажем для вас билет на самолет, миссис Мондоро, и уладим все прочие формальности. Свяжитесь с авиакомпанией в Лос-Анджелесе и спросите оператора 23, — он сделает все необходимое.

— Мне нужен заграничный паспорт.

— Вы получите его в Нью-Йорке. Наш человек встретит вас у трапа самолета. И не беспокойтесь ни о чем, мы позаботимся о вас. Не беспокойтесь. Ни о чем.

Повторение этих слов встревожило Карен.

— Что вы сделали с нами? Зачем вам понадобились наши жизни, почему вы не оставили нас в покое?

— Все, что могу, — это попытаться помочь вам, — сказал Борг. — Вашего мужа втянули во всю эту историю не по нашей инициативе. Мы вытащим доктора Мондоро из нее. Успокойтесь. Все будет хорошо, мы запросили для вас чешскую визу. Ваш муж вне опасности.

— Я уже слышала об этом от него и от Кори. Зачем вы повторяете, что он вне опасности? Я хочу одного — чтобы он вернулся домой.

— Он нужен нам, как и вам. Я много бы дал за то, чтобы он немедленно вернулся сюда.

— Если бы я могла, то сделала бы все для того, чтобы ему никогда больше не пришлось встречаться с вами.

— Свяжитесь с оператором 23 из авиакомпании, — еще раз напомнил Борг, словно не слыша горьких сетований Карен.

Она положила трубку. Стена, которую Карен так заботливо и тщательно возводила вокруг своего и Гиллеля счастья, рухнула. Отныне Карен никому больше не верила. Даже Кори. И Гиллелю тоже, а, может быть, и себе самой.

Глава 22

Кори отсыпался за все тревожные дни. Все это время он не смыкал глаз.

Как ни крепко он спал, но в его сознании все же зародилось ощущение, что в комнате кто-то есть. Чуть приоткрыв глаза, Кори увидел Гиллеля. С лицом, искаженным ненавистью, Гиллель склонился над Кори. Морщины, пролегшие в последние дни вокруг губ Гиллеля, углубились, а мышцы лица казались мучительно напряженными. Кори знал, что стоит ему шелохнуться, как Гиллель набросится на него.

Не Гиллель Мондоро — Карл Хаузер. Но почему Хаузер хочет избавиться от него?

Кори широко открыл глаза и натолкнулся на немигающий взгляд Гиллеля. Белый, как мел, контур очертил половину лица Гиллеля. Это светила в окно луна.

Кори медленно приподнялся.

— Что вы здесь делаете? — спросил он. — Почему не спите?

Лицо Гиллеля дрогнуло и начало медленно превращаться в узнаваемое, присущее человеку, которого Кори знал уже несколько лет. Гиллель с выражением мучительного недоумения смотрел на собственные вытянутые в сторону Кори руки.

Кори спокойно, не спеша, сел в постели.

— Вы хотели задушить меня? Зачем?

— Не знаю, что я хотел сделать, — в смятении лепетал Гиллель. — Нс знаю даже, о вас ли я думал, когда вошел в эту комнату.

Кори включил свет.

— Давайте подведем итоги, — сказал он. — Вы по-прежнему скрываете от меня мысли Хаузера.

— Сам не понимаю, что происходит, — ответил Гиллель. — Новые идеи захлестывают меня и какие-то смутные картины всплывают в памяти и воображении. Может быть, я спутал вас с генералом Геслером, эсэсовцем. Он занимал в свое время этот номер. Наверное, я вошел сюда, как лунатик. Геслер причинил Хаузеру какое-то зло, не знаю — какое, но Хаузер, должно быть, ненавидел его… Когда же я сумею, наконец, избавиться от этих ночных кошмаров? И как они вторгаются в мое сознание?

— Два мозга в одном, — сказал Кори. =- Вспомните, как мы проделывали эксперименты, подобные этому, на животных, рассекая их corpus callosum, главный узел нервных волокон, соединяющий оба полушария мозга, и создавали разъединенный мозг? Вспомните, как животные проходили этот путь, ведя себя в основном нормально, но обособленно вводимая в одно из полушарий мозга информация не достигала другого полушария, и два мозговых полушария можно было обучать, создавая у них диаметрально противоположные реакции в связи с одной и той же задачей. Может быть, РНК Хаузера стимулировали только одну часть вашего мозга. Когда эта часть главенствует, вы действуете так, как действовал бы в подобной ситуации он, а когда не главенствует, то как Гиллель Мондоро.

— Я… я чувствую, что должен устранить какое-то препятствие. Вот почему я пришел в вашу комнату. Мне и самому неясно, чего я хотел. Я был во власти какого-то решения, которое, я знал, побуждает меня действовать.

— Это препятствие — я, — сказал Кори. — Я раздражал вторую часть вашего мозга телефонным разговором с Карен и намерением увезти вас обратно в Америку, не так ли? Я действовал в ущерб воле Хаузера, я его враг.

— Согласен с вами в том, что касается двух сфер сознания, Дотторе. — взвешивая каждое слово, сказал Гиллель. — Я хотел бы сформулировать желания и замыслы Хаузера. Тогда мы сможем предугадывать его поступки и предотвращать их.

— В таком случае постарайтесь как можно точнее выражать свои мысли.

— Я всегда продумываю ситуацию, в которой нахожусь, и отлично сознаю, что додаю, но побуждение к действию иногда… как бы это сказать… сильнее, чем мои возможности. Ваша аналогия, связанная с расщепленным мозгом, справедлива, но как могу я контролировать обе сферы мозга одновременно?