Искатель. 1996. Выпуск №5

Такси рванулось вперед, проскрежетав крышей по полуоткрытому шлагбауму. В ярости Кори ударил Кренски. Тот отшатнулся в сторону и сполз вниз между сиденьем и щитком приборов, став недосягаемым для Кори. Тогда, перегнувшись через спинку переднего сиденья, Кори схватил Кренски за горло, готовый задушить этого человека, внушавшего ему безграничное отвращение. Такси виляло, кренясь то в одну сторону, то в другую, и резко остановилось. Все четыре дверцы машины резко и одновременно распахнулись, полдюжины рук оторвали Кори от Кренски, вытащили из машины, и Кори оказался в окружении полицейских уже Восточной Германии.

Кренски, потирая горло, взобрался с пола на сиденье.

Кори грубо втолкнули обратно в машину, и один из полицейских прижал его к Гиллелю, который не двигался и, казалось, даже не заметил случившейся схватки. Еще один полицейский втиснулся в машину рядом с Кренски, и такси рванулось вперед, резко взвизгнув при этом. Весь инцидент продлился не больше, чем полминуты.

Оглянувшись, Кори увидел на Западно-Германской стороне, в двух сотнях футов позади, группу солдат, бегущих к шлагбауму. Со стороны Восточной Германии к шлагбауму устремились полицейские. Их было так много, что они заслонили собой поле зрения и Кори потерял из виду солдат в западно-германской форме.

— Как это глупо с вашей стороны, — сказал Кренски и закашлялся. — Вы готовы всех нас поубивать. — Круглая, как луна, физиономия Кренски не выражала ни малейших признаков злости. — Не ожидал такого от вас, доктор.

Кори отодвинулся от полицейского, автомат которого больно уткнулся ему в бок. Но еще хуже был запах пота, идущий от одежды и тела стража порядка.

— Смотрите, что вы натворили. — посетовал Кренски. — Из-за вас мы потеряли американские паспорта — и ваш, и Мондоро.

Глава 18

— Шепилов, — представился седовласый человек, гримасу на костистом лице которого можно было при желании считать улыбкой. — Надеюсь, вам здесь удобно? Можно войти?

— Надо ли тюремщику спрашивать узника, можно ли войти в камеру? — вопросом на вопрос ответил Кори.

Комната в пансионе на Фридрихсхайм была довольно просторна. Сам пансион занимал четвертый этаж большого здания, на втором и третьем этажах которого располагались какие-то учреждения, а на первом — магазины. Лифт не доходил до пансиона. Лестничную клетку отгораживала запертая на замок металлическая решетка.

— Но вы не узник, — сказал Шепилов, входя в комнату.

— Почему же в таком случае железная решетка на лестничной клетке заперта?

Шепилов изобразил на своем лице сожаление, смешанное с огорчением.

— Просто беда с нами, русскими. Все-то мы держим в секрете да на замке, прямо, как при царе. Что есть — то есть, мы по природе своей подозрительный народ. — Он сделал жест рукой в сторону вошедшего вслед за ним высокого человека с буйной шевелюрой. — Профессор Васильев из Московского университета.

Васильев походил на крестьянина, который после тяжелой работы в поле переоделся в непривычный для него серый костюм. Он взял руку Кори в обе свои ручищи.

— Весьма рад встрече с вами, — загрохотал он гулким басом, дружелюбно глядя Кори в глаза. — Я читал все ваши публикации. Для меня это просто откровение! Давно мечтаю встретиться с вами, конечно, не при таких обстоятельствах.

— Если бы мы хотели встретиться с вами, то не стали бы силой увозить вас в Америку, — сказал Кори, не скрывая своего возмущения.

— Да, конечно, — огорчился Васильев. — Весьма сожалею, но не в моих силах что-либо предотвратить.

Подавляя раздражение и гнев, Кори подошел к окну и, чтобы успокоиться, смотрел вниз на улицу из окна. Дома напротив, одетые в строительные леса и незаселенные, кишели строительными рабочими. Сотни новых зданий, как грибы после дождя, возникали и росли в Восточном Берлине, прикрывая оставленные войной шрамы, все еще ощутимые, несмотря на годы, прошедшие после войны.

Потом Кори повернулся спиной к окну и мрачно уставился на свой нераспакованный багаж. На столе стояли стаканы и бутылка немецкого бренди в окружении пивных бутылок. Васильев откупорил бутылку бренди и наполнил три стакана, подвинув один из них Кори.

— Мы с величайшим интересом следим за вашими экспериментами, — звучным басом снова заговорил он, — однако наши попытки повторить ваши опыты оказались неудачными. Природа энграмма, перенос памяти, к сожалению, ускользает от нас. Это напоминает мне кулинарные рецепты моей матери. Она охотно делилась ими с друзьями и знакомыми, но кое-что держала в секрете, не раскрывала их до конца и оставалась в общем мнении изумительным кулинаром.

— Вам отлично известно, профессор: худшее, что может случиться с вами в науке, — невоспроизводимость ваших экспериментов другими учеными, — сказал Кори, чувствуя, что атмосфера становится угрожающей. — Меня привезли сюда, чтобы заставить выдать тайны, которых не существует. Мои публикации о проведенных экспериментах содержат все данные, необходимые для воспроизведения этих экспериментов. Мне нечего добавить к тому, что было напечатано.