Искатель. 1997. Выпуск №2

— Вопросы есть? Нет? Все свободны, кроме Каменской, — закончил он оперативку. — И еще раз напоминаю: финансисты предупредили, что зарплату за декабрь скорее всего выплатят не раньше конца января. Так что будьте бережливы и не говорите потом, что вы не знали.

Народ потянулся из кабинета. Лица у всех были унылые. Еще бы: если раньше зарплату не платили вовремя без всяких предупреждений и при этом задерживали месяца на полтора, то если уж предупредили, значит, точно не меньше чем на три месяца задержат. Вот радость-то!

Когда в кабинете не осталось никого, кроме Насти, Гордеев снял очки и с хрустом потянулся.

— Ты чего с похоронным видом сидишь? — спросил он весело. — Случилось что-нибудь?

Настя молча кивнула.

— Дома? — веселье тут же исчезло с его круглого лица. — С родителями?

— Нет, дома все в порядке. Виктор Алексеевич, я вчера разговаривала с Заточным.

— И что сказал Заточный? Что завтра настанет конец света?

— Для меня — да.

— Ах вот оно что, — протянул Гордеев. — Сдал, значит, меня Иван.

— Он не сдал, а просто предупредил меня. Виктор Алексеевич, неужели это правда?

— Ну, деточка, еще ничего не известно. Ты же знаешь, как в нашей системе бывает. Отменяются даже подписанные накануне приказы, а уж неподписанные… Вспомни, у нас даже был министр, который руководил министерством ровно один день. Назначили, а через день сняли. Так что не паникуй раньше времени.

— Не утешайте меня, Виктор Алексеевич. Если все дело в генеральском звании, то вы все равно уйдете. Не на эту должность, так на другую. Главное, есть мнение министерства по этому поводу, а раз оно есть, то вас все равно куда-нибудь назначат.

— И что теперь, будешь устраивать всемирную скорбь? Настасья, ты уже большая девочка и должна понимать…

— Да я понимаю, — перебила его Настя. — Я все понимаю. Но все равно не хочется, чтобы так было. Мы вас любим. Мы к вам привыкли. Понимаете, мы привыкли работать так, как вы нас учили, как требовали. А теперь придет кто-то другой, придется под него подлаживаться.

— А вы проявите здоровый коллективизм, — пошутил Гордеев. — Встаньте дружной стеной и заставьте его подлаживаться под тот стиль работы, к какому вы привыкли. Вас-то много, а он один. Да и Жерехов останется, он вас в обиду не даст.

Павел Васильевич Жерехов много лет был верным и надежным заместителем Гордеева. Вот если бы его поставили руководить отделом вместо Колобка, еще можно было бы вытерпеть.

— А нет шансов, что его назначат вместо вас? — с надеждой спросила Настя.

— Никаких, — тут же ответил полковник. — Замов довольно часто назначают из числа сотрудников, но начальников стараются ставить пришлых. Практика такая.

— А вдруг Павел Васильевич тоже уйдет? Может быть, новый начальник захочет взять своего зама.

— И это часто бывает, — согласился Гордеев. — Пойми, Настасья, мы с тобой ведем бессмысленный разговор, гадая на кофейной гуще. Я надеюсь, ты не поставила перед собой задачу уговорить меня остаться?

— Это бесполезно, правда?

— Правда. Мне не хочется оставлять эту работу и эту должность, и мне не хочется оставлять вас. Но есть и другие соображения. Я — мужчина. И я хочу стать генералом. И не считаю, что это стыдно и нуждается в оправданиях. Я поставил отдел на ноги, подобрал хороших ребят и научил вас работать. Дальше вы можете существовать без меня. Вы уже не маленькие. Будут приходить новые сотрудники — вы их обучите. Я в вас верю, после моего ухода вы не разбежитесь из отдела, как крысы с корабля. И потом, есть еще одно обстоятельство.

— Какое?

— Не следовало бы мне говорить тебе об этом, но ты человек надежный, болтать не будешь. Короче, мое место уже кому-то обещано. То есть я точно знаю кому. И мне ясно дали понять, что если мне не удастся уйти на повышение, то меня просто-напросто выпрут пинком под зад на пенсию. Возраст подошел. Так что сама видишь. Плачь — не плачь, гадай — не гадай, а результат один. Нам предстоит расстаться. Прими это как неизбежность и начни потихоньку привыкать.

— И… как скоро?

— В течение месяца, я думаю. Может, чуть больше. Все, Стасенька, хватит об этом. Я еще не ушел. А когда уйду — это не будет означать, что я для вас умер. Так что кончай лить слезы, иди работай.

Настя вернулась к себе. На душе у нее было муторно. И хотя она понимала, что рано или поздно это все равно должно было случиться, потому что Гордеев не может работать вечно, легче от этого не становилось.

* * *

Над Петербургом повисла сырая серая мгла. Зима никак не могла прорваться сквозь тяжелый теплый туман и давала о себе знать только резкими порывами ледяного ветра. Собираясь утром на работу, Татьяна мучительно соображала, как одеться, чтобы не замерзнуть на улице и не умереть от жары в метро.

— Надевай шубу, — настаивала Ирочка, которая всегда боялась, что Татьяна простудится и заболеет.

— С ума сошла! — отмахивалась Таня. — На улице плюс два, какая может быть шуба.

— Но ветер же холодный, у тебя пальто насквозь продувается.