Читаем Искатель. 1997. Выпуск №2 полностью

— Виталий знал, на какой поезд у вас взят билет, бабушка его оповестила. Он застрелил родителей и быстренько рванул в аэропорт. Он знал, что вы вот-вот придете, войдете в квартиру, оставите там свои следы, вы же совершенно неопытны и наверняка наследите. Обувь, пальцы, запах. Так и вышло. Когда вы ехали в поезде назад, в Питер, он уже был у бабушки, а когда вас арестовали по подозрению в убийстве вашей хозяйки Бахметьевой, он снова был у своей подружки, которая добросовестно составила ему алиби. За такие деньжищи какое угодно алиби можно дать. Он тоже не особенно опытен в совершении преступлений, поэтому и он оставил в квартире Бахметьевой свои следы.

Она умолкла, подперла подбородок ладонью и стала смотреть куда-то в угол комнаты. Точно так же всегда сидела за столом бабка Софья. От этого воспоминания ему стало больно, так больно, как будто его резали живьем. А он так ее любил!

Образцова посмотрела на часы.

— В общем так, Сергей Леонидович. Я выношу постановление об освобождении вас из-под стражи. Вы будете привлечены к уголовной ответственности за приготовление к убийству супругов Шкарбуль, но могу вам обещать, что свободы вас не лишат. Вы сегодня же уйдете отсюда. Теперь займемся другим делом, не менее важным. Кто уговорил вас на эту аферу с подложной доверенностью?

* * *

Татьяна взглянула на часы. Пока она идет в графике. На первую часть допроса она планировала затратить не более двух часов. Этого должно было хватить, чтобы разобраться с убийствами. Теперь надо приступать к самой сложной части. Суриков, конечно, не гигант мысли и не мастер логических построений, но нормальное чувство страха ему присуще не меньше, чем всем остальным. Сдать ей тех, кто уговорил его пойти на подлог и ложные показания, он побоится. Их много, и они работают в милиции. Куда ему против них?

Жалко парня. Пусть он и собирался совершить убийство, но все равно его жалко. Так верил своей квартирной хозяйке, а она… Он для нее — ничто, пыль под ногами. Посадила бы его и глазом не моргнула.

Суриков побоится давать показания против тех, кто затеял квартирную игру. Его можно понять. Она ведь и сама боится трогать это дело, и еще как боится. Но она уедет, если повезет, уедет прямо сегодня, и в Москве она будет под защитой мужа, крепкого профессионала. А несчастный Суриков? Есть же в некоторых странах законы о защите свидетелей. Уговорят человека дать показания против сильной организованной группировки, потом документы ему поменяют, переезд в другой город организуют, даже пластическую операцию могут за государственный счет сделать. А у нас? Правосудие свое дело сделало и потирает ручки, довольное и счастливое, а свидетель оказывается брошенным на произвол судьбы. Никому он больше не нужен, и никто его не защитит. И понимает он, что жить ему осталось, может быть, совсем немного. Что ж, наше государство всегда славилось тем, что ставило во главу угла собственные интересы, а на каждого отдельного человека ему было наплевать.

— Кто уговорил вас на эту аферу с подложной доверенностью?

— Не знаю я ни про какую доверенность, — быстро ответил Суриков.

— Совсем ни про какую? — насмешливо переспросила Татьяна. — А как же Гольдич?

— А, это… ну, вы про нее уже спрашивали. Я думал, вы про другую какую-то говорите.

— Да нет, Суриков, именно про эту. Потому что другая как раз была настоящая. Скажите-ка мне еще раз, кто такая Гольдич Зоя Николаевна и при каких обстоятельствах вы с ней познакомились.

— Не знакомился я с ней. Софья Илларионовна ее знала, это какая-то ее знакомая, она ей и доверила решить вопрос с обменом.

— А вы, значит, Зою Николаевну совсем не знали?

— Ну!

— И в глаза ее не видели?

— Не видел.

— Интересно. А вы мне тут как-то рассказывали, какая она из себя. И фигуру описывали, и прическу. Не помните?

— А, это… ну… мне Софья ее как-то показала. Я домой пришел с работы, на лестнице с женщиной столкнулся. Софья мне и сказала, что это была эта… как ее… ну, Зоя. Мол, только что ушла от нее, какие-то документы приносила подписывать.

— И все? Больше ее не видели?

— Нет.

— И не разговаривали с ней?

— Я ж сказал — нет.

— А голос как же? Вы ведь мне и голос ее описывали.

Суриков молчал. Больше всего Татьяна не любила таких вот ситуаций, когда приходилось иметь дело с людьми, попавшими по чужой воле в переплет и не обладающими достаточным интеллектом, чтобы выворачиваться. Суриков не очень умен и не особенно сообразителен, у него плохая память, и этим попытались воспользоваться сначала Бахметьева и ее внук, а потом «приватизаторщики». Ей снова стало жалко Сергея. Но выбора нет, надо его дожимать.

— Ясно, Сергей Леонидович. Поскольку мы с вами уже договорились, что застревать на очевидных вещах не будем, сойдемся на том, что Зою Николаевну Гольдич вы никогда не видели, ничего о ней не слышали и кто она такая, не знаете. С этим все. Пойдем дальше.

Татьяна умышленно старалась поддерживать высокий темп допроса, понимая, что недалекий Суриков за ним не угонится, растеряется и начнет говорить глупости. Так его легче будет загнать в угол.

Перейти на страницу:

Похожие книги