Искатель. 1999. Выпуск №8

Поздним утром двадцать шестого октября, я зарегистрировался в гостинице «Скотовод», подписавшись с шикарным росчерком своим новым именем: Дж. Дугуд. У портье не оказалось ни писем, ни телефонограмм для меня, но он храбро попытался обрадовать меня, сообщив, что его уже не однажды спрашивали, не прибыл ли я. Потом он дал мне комнату на третьем этаже, выходящую на железнодорожную горку, и мне уже не терпелось услышать все эти гудки, которые не дадут спать всю ночь.

После скромного ланча — официант втиснул меня как начинку сандвича между двумя пальмами, так что я оставался невидимым — я вышел прогуляться. Отель располагался как раз в центре Главной улицы — потеряться я никак не мог.

Городок выглядел вполне спокойным и вполне приемлемым для жизни, если тебе не противно видеть каждый день одни и те же физиономии. Я испытываю страх перед открытыми пространствами и начинаю чувствовать себя жутко одиноко, проведя лишь день в городе, где меньше двух миллионов жителей.

К пяти часам я осмотрел уже весь Суинбэрн. Если и оставалось что-либо, чего я не видел, мне на это было наплевать. В баре гостиницы я нашел свободную табуретку, на конце стойки и с благодарностью взгромоздился на нее и посвятил себя всецело виски, ощущая одиночество сродни дикому гусю, мигрировавшему в конце лета на север вместо юга и удивлявшемуся всю зиму отсутствию остальных.

Где-то через час на соседнюю табуретку мужественно взобрался похожий на мышь маленький человечек, заказавший нервным шепотом пиво. Я бы не обратил на него внимания, если бы минут через десять он вдруг не наклонился в мою сторону и не прошептал уголком рта: «Дугуд?»[4]

— Пытаюсь, приятель, — откликнулся я, не подумав. — Разве все мы не пытаемся делать добро?

Тут я заметил обалдевшее выражение его лица, сообразил, о чем он спрашивал, и поспешно ответил:

— Он самый.

- Рад познакомиться с вами. Вы ведь Джонни? — Его пальцы коснулись моей руки, качнули ее вверх-вниз и тут же убрались, словно принадлежали начинающей доярке, впервые подошедшей к живой корове.

— Меня зовут Ларри, — он коротко улыбнулся, обнажив отвратнейший комплект фальшивых зубов, унаследованных, должно быть, от самого громко говорящего дядюшки в целом мире. — Меня прислал мистер Саммерс. — Его голос моментально стал уважительным. — Мистер Саммерс просил сказать вам «добро пожаловать». Он очень рад, что вы прибыли вовремя!

— Можете передать мистеру Саммерсу мои наилучшие пожелания, — не нашелся я сказать ничего лучшего.

— Мистер Саммерс назначил встречу на восемь тридцать сегодня вечером и желает, чтобы вы присутствовали, — сообщил паренек.

— Где? В гостинице?

— Нет, сэр! — Он торжественно покачал головой. — Мистер Саммерс хотел бы быть уверенным в совершенной секретности встречи. Я заеду за вами в восемь и отвезу на место встречи. О'кей. Джонни?

— О'кей, Ларри, — ответил я с не меньшей торжественностью.

Он вновь проделал эту рутину «качни разок и выбрось», спустился с табурета на пол и мгновенно исчез, оставив стойке стакан, на три четверти заполненный пивом. Если остальные члены банды, подумалось мне, были такими удальцами, как Ларри, уж не затеял ли Саммерс нечто действительно отчаянное, например, выкрасть недельные припасы мороженого из киоска на углу.

Я рано пообедал в гостиничной харчевне, заранее дав на чай официанту, чтобы он не засадил меня опять между пальмами в кадках.

В зале были только три человека: маленький и озабоченный мужчина с гороподобной женой, которая все время громко заверяла его, что он самый поганый из всех поганцев, и маленькая старая леди, неустававшая вязать между блюдами. Она изучающе разглядывала — вязала она вслепую — огромную женщину и ее осажденного мужа, а я пытался разглядеть, что вывязывали ее звонкие спицы. Я так и не понял этого. Кстати, знает ли кто-нибудь, что вязала мадам Дефраж на спектакле с гильотиной? Да и было ли кому-нибудь дело до того? К этому моменту я решил, что наелся.

Я с чувством облегчения выбрался в вестибюль и стал ждать, уверенный в том, что меня хотели, что кто-то любил меня, даже если это был всего лишь Макс Саммерс. Ровно без одной минуты восемь в вестибюль торопливо вбежал Ларри и обеспокоенно огляделся, словно хорек, твердо веривший до последнего момента, что кролик непременно, как и обещал, придет на свидание. Когда он увидел меня, в его глазах появилось выражение раболепной благодарности.

— Вот вы где, Джонни! — Он схватил меня за руку и сделал вялую попытку потащить к двери. — И точно в указанное время!

Мы вышли на тротуар, и он сделал вид, что тащит меня к побитому «Форду», выглядевшему так, словно ему не хватало нескольких лет, чтобы стать классическим антиквариатом и стоить дороже, чем новейшая модель, только что сошедшая с конвейера в Детройте.