Искатель. 2001. Выпуск №11

В этот миг перед домом остановился грузовичок почтальона, и водитель вылез из кабины, держа в руке толстый продолговатый конверт. Письмо было адресовано Морин, и на конверте значилось: «наложенным платежом».

Я расплатился и вскрыл конверт. Внутри лежали две пьесы Рэнди Прайса и записка из театрального агентства «Халл и Джордан»:

«Уважаемая миссис Гриффин, в продолжение нашей переписки, начатой месяц назад, сообщаем Вам, что и мистер Халл, и мистер Джордан ознакомились с прилагаемыми к сему рукописями. Судя по качеству пьес, их автор обладает определенными задатками, но, увы, его произведения еще незрелы и свидетельствуют о неопытности их создателя. Тем не менее, возврат обеих рукописей вовсе не означает, что мы отказываемся рассматривать другие работы того же автора. Напротив, мы хотели бы заверить мистера Прайса в том, что он действительно наделен даром драматурга, разбирается в людях, чувствует характеры, и ему есть, что рассказать о жизни. Манера его письма, пусть пока несколько сыроватая, тоже весьма самобытна. Уверяем Вас, что, если он пришлет нам другие свои работы, мы будем знакомиться с ними «в режиме наибольшего благоприятствования», и как только он создаст нечто более профессиональное, чем две прилагаемые к сему пьесы, мы всеми силами постараемся ему помочь. Искренне Ваш Роджер Халл.

P.S. Конечно, я помню Вас, Морин. Еще с тех времен, когда работал в актерском агентстве. Итак, Вы вышли замуж, и у Вас маленькая дочурка. Поздравляю, поздравляю, поздравляю! Я недолго служил в армии, демобилизовался и теперь помогаю драматургам. С актерами больше не работаю. Р. X.»

Приписка была сделана чернилами, уже после того как секретарша Халла положила на его стол отпечатанное письмо.

Я засунул писанину в ящик стола. В этот миг в комнату вошел Рейнолдс, и я выкинул из головы мысли о надеждах и заряде бодрости, которые судило Рэнди Прайсу послание театрального агента. Потому что по выражению лица лейтенанта понял: он что-то нащупал.

- Поедете со мной? - спросил Рейнолдс. - По дороге все расскажу.

Мы забрались в полицейскую машину, и Рейнолдс взял с места так резко, что взвизгнули покрышки.

- Двадцать восемь дней назад, ровно четыре недели, без пяти девять вечера, на Уэст-Энд-авеню молодая женщина с маленьким мальчиком на руках ступила на мостовую и была сбита машиной, которая проскочила перекресток на огромной скорости и пошла юзом. Женщина попыталась отбросить ребенка прочь, но не успела. Два дня спустя мать и сына предали земле.

Меня затрясло. Голос Рейнолдса делался все глуше, и вскоре я перестал слышать его. Морин за рулем машины, а перед лобовым стеклом - женщина с ребенком на руках… Морин, застывшая от ужаса, скованная и неподвижная, бессильная совладать с несущейся вперед машиной… Нет! Этого не может быть!

- В дорожной полиции говорят, - продолжал Рейнолдс, - что машину до сих пор не нашли. Она чуть замедлила ход, но не остановилась, а потом помчалась прочь. Похоже, водитель обезумел от страха. Ребята на месте преступления получили несколько невнятных и противоречивых описаний автомобиля. Было ясно лишь, что это тяжелый седан, темно-серый, светло-голубой или зеленый. Номера никто не запомнил.

- Как звали погибших? - с трудом выговорил я.

- Их фамилия Мартин. Глава семьи владеет крошечной бакалейной лавчонкой на Западной стороне. Мы разузнаем о нем побольше. Дело вел Билл Рейвнел. Скоро мы его увидим.

На рубеже веков Западная сторона была роскошным районом. Чинным, тихим, с внушительного вида домами. Когда-то в здешнем каретном ряду стояли роскошные экипажи, по улицам сновали великолепные выезды. Прохожие на залитых солнцем тротуарах под сенью кленов обменивались вполне искренними пожеланиями доброго утра.

Ныне тишину помнят лишь старожилы. Западная сторона кишит народом, причем довольно шумным, особенно в конце рабочего дня. Некогда приличные дома теперь поражают чудовищной вычурностью позолоченных колонн, донельзя обшарпанных и ободранных, и производят гнетущее впечатление, особенно после того, как их разделили на тесные темные квартирки, до отказа набитые жильцами. Уцелело всего несколько деревьев, да и с тех малолетние верхолазы содрали всю кору. Между бывшими особняками, некогда разделенными широкими лужайками, теперь втиснулись прачечные, конторы торговцев недвижимостью, ссудные кассы и авторемонтные мастерские, и тут не осталось ни дюйма свободного места.

Рейнолдс остановил машину возле пожарного крана, и спустя несколько минут подкатил точно такой же серый полицейский автомобиль. Он остановился перед нами, распахнулась дверца, и на тротуар выбрался рослый молодой человек с мальчишеским лицом и очень короткими волосами. Он зашагал в нашу сторону.

- Это Билл Рейвнел, - представил парня Рейнолдс.

Я протянул руку. Рейвнел принял ее, но тотчас выпустил. Его синие глаза смотрели холодно.

- Погибла целая семья, Гриффин, - процедил он. - Надеюсь, что за рулем сидела не ваша жена.

- Рейвнел! - одернул его Рейнолдс.

Рейвнел взглянул на лейтенанта, потом на меня.