Искатель. 2009. Выпуск №02

— Я очнулся, ничего не понимая, со щеткой в руках, чувство реальности видения и… родства, что ли, исчезло. Немного подивившись, я хотел отбросить это видение, запрятать его поглубже для рассказов у костра перед сном и в кругу друзей, но видения продолжают преследовать меня третий день. Лица людей, странно знакомых мне. А потом одна и та же комната — глухой каменный куб, лишь одна сторона у которого стеклянная. Изнутри стекло тонировано, и я не могу ничего видеть, не знаю, что оттуда за нами наблюдают человек пять. У дверей стоят двое охранников, в углу — женщина в белом халате и с каким-то аппаратом в руках. Это врач. Посреди комнаты удобное кресло, привинченное к полу, над ним — большой сверкающий металлом аппарат. Охранники уже ввели в комнату выбритого наголо человека и усадили его в кресло. У меня в руке небольшой продолговатый предмет с кнопками. Большим пальцем я нажимаю одну и направляю прибор на кресло. С мягким жужжанием гладкие металлические обручи охватывают ноги и руки человека, прижимая их к креслу. Две металлические пластинки фиксируют его голову. В глазах человека застыл страх. Охранники отходят. Я направляю прибор — «пульт», вот как он называется — на агрегат над головой человека. Нажимаю кнопку. Агрегат с жужжанием немного опускается, поворачивается, перемигиваясь огоньками. Потом мгновенная вспышка. Агрегат вновь движется, поворачивается. Вторая вспышка. Щелчок — и он замирает. Я нажимаю следующую клавишу. Агрегат перемещается и замирает прямо над головой жертвы. Из него вытягиваются две тонкие металлические нити, опускаются к черепу человека и каким-то непостижимым образом входят внутрь. Все замирает на томительную секунду, последнюю секунду, — и я, и аппарат, и охранники, и женщина, и глаза жертвы. Я нажимаю главную кнопку. Голову человека охватывает сфера из паутины цвета морской волны, она шипит и искрится, но я знаю, что на самом деле она безвредна, это лишь дешевый эффект для зрителей, которых опять, как и тогда, во дворе, миллиарды. Смерть приходит через металлические нити. Человек шипит, выгибается дутой и опадает. Сфера исчезает. Женщина отделяется от стены, подходит к телу, приставляет свой прибор к его шее, смотрит на экран и констатирует смерть. Я последние два раза нажимаю кнопки. Агрегат с жужжанием вытягивает свои нити из головы жертвы и поднимается; кресло убирает зажимы, тело обмякает и опадает. Следом за женщиной я иду к дверям навстречу команде людей в серебристой одежде. Проходя мимо кресла, я кладу пульт на подлокотник. И так уже третий день. Дворика больше не было, теперь только эта комната, но люди каждый раз разные, и я — то моложе, то старше.

Мы подошли к павильону и начали подниматься по ступенькам в его блаженную тень.

— И каждый раз ты испытываешь удовольствие?

Я вновь замялся:

— Зависит от возраста… Молодой — да. Потом… Только пустоту.

— Привычная работа профессионального палача.

Мне было трудно ответить, но я заставил себя разжать губы: — Да.

— Ты хоть чувствуешь справедливость своих действий? — Андрахий пристально посмотрел мне в глаза.

Я слегка передернул плечом:

— Конечно.

— Это самое главное, — будто успокаивая, произнес он, но взгляд его еще секунду оставался настороженным, словно он сомневался, достаточно ли я правдив даже с самим собой.

Мы опустились на прохладную мраморную скамью, и, скользя взглядом по дюнам, я продолжил:

— То же самое преследует меня по ночам. Только ночью добавляется еще одна картина. Огромное темное помещение, и с грохотом из темноты в темноту движется множество лент из толстой материи, а на них разложены… части тех, кого я казнил: почки, глаза, сердца, печени, мышцы, кости, селезенки… Они текут куда-то нескончаемым потоком, а оттуда выходят новые безликие люди, будто бы собранные из этих частей. — Я на секунду замолчал, подбирая слова. — В отличие от дневных видений это отнюдь не отличается ощущением реальности — наоборот, я понимаю, что это аллегория, но сути ее постичь не могу. Слушай, может, на меня кто заклятье наложил? — я с надеждой посмотрел на Андрахия Кинтариуса.

Он повернул ко мне лицо, потемневшее от солнца и времени, лишь глаза все оставались молодыми и пронзительными; казалось, взгляд их проник сквозь мои зрачки прямо в мозг, быстро пробежался по извилинам и надежно пленил мысли.

— Ты сам отлично знаешь, что незаметно внести чужеродную магию в Кэта невозможно. Вспомни, какая суматоха поднялась, когда это случилось с Тотто. А ведь на нем лежало даже не проклятие, а какая-то мелкая приворожка.

Его глаза отпустили меня — старик перевел взгляд на павшую колоннаду: