Искатель. 2009. Выпуск №03

— В тебе, Арсафий, гибнет дар синклитика и государственного мужа, ибо ты воистину способен любого уболтать до бесчувственности! А когда бы похвале вину прилично было звучать под сводами храмов, красноречие твое достигло бы заоблачной высоты речений самого Иоанна Златоуста или, по меньшей мере, могло сравниться с гремящими словесами нынешнего настоятеля Саккудианской обители преподобного Платона. Вы же, друзья, не слушайте сего оракула виноградной лозы и обратите лучше внимание свое на вполне приличное фасосское, что плещется сейчас в ваших чашах.

— Истину глаголешь, друг Петр, — поддержал его Григорий Камулиан. — Воздадим должное сему напитку, ибо какой иной город может похвалиться подобным разнообразием вин, доставляемых сюда и с Эвбеи, и с Хиоса, и с Родоса, и мало ли откуда еще! Вам ведомо, что в прошлом году мне довелось довольно долго прожить в Афинах, наводя порядок в отцовских имениях. Так вот, вся Эллада, весь Пелопоннес, которые ныне сплошь заселены варварами-склавинами, пренебрегая божественной виноградной влагой, употребляют некое отвратительное, хотя и весьма крепкое пойло из хлебного зерна и ячменя, а иные — даже из полбы, проса или овса. Хорошего вина достать там совершенно немыслимо, а которое и имеется, непригодно для желудка образованного человека, ибо все смешано со смолой! Сам я никогда не притрагивался к этой отраве и лишь с невольной завистью вспоминал о вас, имеющих возможность вкушать пряное аминийское, душистое косское и несравненное белое керкирийское вина.

К тому времени, как мы расправились со вторым кувшином и приступили к третьему, я, как менее привычный к обильным возлияниям, уже перестал ощущать вкус поглощаемого напитка и недоумевал, каким образом Камулиан и Воила намереваются вынести свое решение о сравнительных достоинствах этого и мономахова вина. Однако те пока и не помышляли выражать свое мнение или произносить вслух какие-либо суждения, будучи всецело заняты самим процессом дегустации.

После третьего кувшина я решительно заявил, что более не в состоянии здраво судить о качестве винных запасов фускарии Домна и попытался уклониться от дальнейшего участия в споре, однако все четверо моих друзей восстали против этого и уговорили-таки меня заняться вместе с ними и следующим сортом фасосского.

— Если верить Африкану, — заявил Арсафий Мономах, — от опьянения весьма помогает сырая капуста, которую, однако, необходимо потреблять перед застольем. Известно ведь, что капуста — извечный антагонист вину, и даже если посадить ее рядом с виноградной лозой, то последняя примется расти в противоположную сторону, в силу своей природной антипатии к сему овощу. Тебе же, Феофил, я рекомендую воспользоваться старым и многократно проверенным способом: испив очередную чашу, немедля произнеси следующий гомеровский стих:

Трижды с Идейского Гаргара грозно Гремел Промыслитель…

и вновь обретешь всю трезвость ума.

Все это время Трифиллий развлекал нас рассказами о необыкновенной и всегда, по его словам, сопутствующей ему удаче при известной игре в кости, называемой «тавли». Неожиданно один из трех упомянутых мною ранее и сидевших далеко в стороне от нас посетителей таверны поднялся со своего места, приблизился и обратился к нашей компании со следующими словами:

— Я вижу, благородные игемоны, что вы заняты весьма важным делом, и я бы не осмелился отвлекать ваше драгоценное внимание на вещи нестоящие, но краем уха я вынужденно услышал, как было упомянуто об известной забаве, называемой «тавли», и решился узнать, не соизволит ли кто-либо из честной компании сразиться со мной, недостойным, в эту издревле славную игру.

Незнакомец по виду явно походил на странствующего куща-аравитянина: был облачен в длинный и широкий черный плащ и кирпичного цвета сандалии; на смуглом, почти как у эфиопа, лице его подобно двум ярким карбункулам сверкали большие глаза, крючковатый нос сильно выдавался и нависал над верхней губой, козлиная бородка была заплетена в две аккуратные косички, а унизывающие его пальцы дорогие перстни и кольца свидетельствовали о достатке, если не о богатстве.

Петр Трифиллий немедленно высыпал на стол все имевшееся у него с собой серебро и, лукаво ухмыляясь, предложил аравитянину ставить на кон за раз по семь милиарисиев, чтобы победитель получал стоимость целого золотого. В ответ надменный сын Агари лишь невозмутимо кивнул.

Мы не успели еще допить четвертый кувшин вина, как все деньги Трифиллия до последнего кератия перекочевали в поясной кошель его противника.

— Непостижимо! — вскричал наш товарищ, растерянно разводя руками. — Впервые удача полностью изменила мне. Ни одного счастливого броска! Не иначе этому чужеземцу ворожит сам сатана!

— Просто ты спугнул свою удачу неумеренным хвастовством, — с улыбкой заметил проексим Воила.

— Не желаешь ли сам испытать эту капризную богиню? — поинтересовался в ответ Трифиллий. — Говорят, к гвардейцам она особенно благосклонна.