Искатель. 2009. Выпуск №12

Виталий встал и пошел… хотел посмотреть, что делает Мэнтаг. Дверь поддалась неохотно, будто под ней был толстый ковер, створка двигалась с трудом, преодолевая сопротивление ворса. Свет горел тускло, хотя в гостиной лампы светили нормально — не могло быть, чтобы только в спальне напряжение в сети упало… почему?

Детектив стоял у раскрытого шкафа и внимательно разглядывал висевшие на вешалке костюмы, рубашки, галстуки, брюки и единственный предмет женской одежды — платье Дины, купленное при поступлении в университет. Дина хранила его как память, даже в Америку с собой привезла, но не надевала ни разу, давно уже в него не влезала, в юности была совсем тоненькой…

— Вообще-то, — сухо сказал Виталий, — я не давал вам разрешения на осмотр личных вещей.

Он едва слышал свой голос, а Мэнтаг, возможно, и вовсе не слышал — во всяком случае, детектив никак на эти слова не отреагировал, стоял с задумчивым видом, чуть покачиваясь взад-вперед, как китайский болванчик.

— Вы слышите меня? — переспросил Виталий, уверенный уже, что и на этот вопрос ответа не получит.

— Слышу, не надо кричать, — спокойным голосом отозвался Мэнтаг. — Мне показалось, в шкафу что-то прячется…

— Что-то?

— Да. — Мэнтаг обернулся и внимательно посмотрел Виталию в глаза. — Такое ощущение, будто что-то неживое. Странно? Я и сейчас уверен…

— В шкафу, как видите…

— Ничего нет, да. То есть ничего, что могло бы издавать слышанные нами звуки. Прошу прощения, что я без спроса…

«Какой вежливый полицейский, — подумал Виталий. — Обстановка на него подействовала? Минуту назад он был агрессивнее».

Мэнтаг осторожно прикрыл дверцы, внимательно оглядел каждый предмет в спальне — прошелся взглядом по кровати, тумбочке, столику, на котором лежали несколько книг и плеер компакт-дисков, по шкафу и двум стульям, стоявшим справа и слева, как солдаты в почетном карауле.

— Хорошо, — сказал он, — давайте сядем.

— Ноги не держат? — не удержался Виталий, ответа не получил и вернулся следом за детективом в гостиную. Мэнтаг сел теперь на диван, заняв место Виталия. Не спросив разрешения, достал из кармана пачку «Мальборо» и зажигалку. Закурил, выпустил дым и, разогнав его взмахом руки, спросил миролюбиво:

— Ну, и как вы это делаете?

— Никак, — мрачно сказал Виталий. — Я не бог, чтобы…

— Не бог, точно, — хмыкнул детектив. — Да и нет тут ничего сверхъестественного. Видел я фокусы получше. Чего я не понимаю, мистер Дымов, — зачем вам это надо? Вы полагаете, что, нагромождая необъяснимые события, докажете, что и самое необъяснимое — ну, разбился аппарат сам собой, — тоже могло произойти?

— Вы ничего не поняли…

— Конечно, — кивнул Мэнтаг и загасил сигарету о блюдце. — Я не увидел в вашей спальне магнитофона, производившего слышанные нами звуки. Но я и не искал толком.

— Мы остановились на том… — Виталий сделал попытку продолжить рассказ, но настроение Мэнтага изменилось необратимо. Детектив поднялся, отряхнул зачем-то брюки, на которых не было крошек, забрал из блюдца окурок, сунул его в пачку, а пачку спрятал в карман и пошел к двери.

— Расскажете на суде, присяжным будет интересно. Не люблю, когда меня считают глупее, чем я есть на самом деле. Повторяю, — он остановился в дверях и посмотрел на Виталия — не в лицо, а куда-то вниз, под ноги, будто увидел на полу что-то подозрительное, но все же не стоившее того, чтобы подойти, поднять и рассмотреть, — повторяю: вам есть что сказать, но вы предпочитаете показывать дешевые фокусы…

Виталий встал.

— Если вы меня выслушаете до конца…

— В другой раз, — бросил детектив.

Вышел и хлопнул дверью.

Надеяться не на кого. Мэнтаг наблюдает за каждым его шагом и готов воспрепятствовать любому его действию, если сочтет, что Виталий мешает или хочет представить события не в том свете, в каком нужно следствию. Детектив сразу решил, что Айша виновна и что Виталий запутывает следствие. И слышать больше ничего не хочет. Или не может — мозги не так устроены.

На адвоката тоже полагаться нельзя — чем он, в принципе, отличается от полицейского? Только целью своих поступков. Мэнтаг ищет улики, чтобы прокурор смог убедить присяжных в виновности Айши. А Спенсер ищет аргументы, чтобы убедить присяжных в том, что хотя Айша, скорее всего, виновна (трудно спорить с фактами), ее можно если не оправдать, то пожалеть и максимально смягчить наказание.

А больше надеяться не на кого. Единственный человек, способный реально помочь, — конечно, Ланде, и в разговоре Виталий дал ему это понять, услышав в ответ дежурные слова сочувствия, но никакого желания ввязываться в историю, способную повредить карьере.

Все, что Ланде мог посоветовать, Виталий знал и сам, мысли у них перемещались в одинаковом направлении, переходя от одной идеи к другой. Ланде мог бы, пожалуй, поддержать его, сказав: «Верно вы все это придумали, Виталий», но не скажет. Не потому, что не согласен в принципе, а потому, что решит не ввязываться: исход дела выглядит предрешенным, а научная репутация может пострадать.

Как сказала Дина? «Репутация для твоих коллег важнее правды».