Искатель. 2009. Выпуск №12

Что-то изменилось — в этом у Виталия не было сомнений. Однажды в детстве мама повела его в церковь. Дело было на Пасху, в церковке неподалеку от дома народу было будто на станции метро «Новокузнецкая» в час пик, горели свечи, озарявшие помещение неверным таинственным светом, и Христос смотрел на Виталия с распятия грустным взором страдальца. А сверху на прихожан, наверно, смотрел Бог. И тогда, среди благости и громкой молитвы, раздававшейся с амвона, Виталий вдруг совершенно ясно, неожиданно и очень определенно ощутил: Бога нет. Ни тогда, ни потом он не мог сказать, что именно из происходившего в церкви привело его к этой мысли. По идее, должно было быть наоборот: люди приобщались к таинствам, вкушали кровь и тело Господне, сомневавшиеся начинали верить, а с Виталием почему-то случилось прямо противоположное. Он стоял рядом с мамой, повторявшей за священником слова молитвы, и хотел крикнуть: «Да что вы все! Бога нет, разве вы не видите?» Больше он в этом не сомневался. Никогда. Наверно, и физиком решил стать отчасти потому, что ни в какого бога не верил — ни в Единого, ни в других прочих. Он хотел знать, как устроен мир, и физика позволяла это сделать, не привлекая ненужную для него аксиому о существовании Творца.

Сейчас он тоже не сомневался: за ночь камера стала иной, и если он не мог определить, в чем заключалось отличие, то виноваты были его органы чувств, а не физические условия в помещении, где даже воздух, похоже, застаивался и казался тусклым, если можно использовать это слово применительно к невидимому газу.

— Завтрак, Димофф!

Слабый чай, тост, джем, яблоко.

— Выходите, Димофф!

Он вышел в коридор, охранник повел его мимо других камер (неужели в одной из них Айша?), потом по коридору полицейского участка, где на него оборачивались все, даже уборщик-афроамериканец с огромной шваброй, которую можно было использовать как оружие. Из участка переход вел в расположенное рядом здание городского суда, обстановка здесь была иной — высокие потолки, мрамор, огромные окна, деревянные скамейки для ожидающих. Осмотреться Виталию не дали, ввели в комнатку, где не было окон и у стены стояла единственная длинная скамья, куда ему и предложили сесть. Охранник встал у двери, расставив ноги.

Должен прийти адвокат, чтобы до начала заседания обговорить детали защиты. Не может быть, чтобы Спенсер отсутствовал — это же его обязанность, он за это получает деньги! Сейчас откроется дверь — не та, что ведет в коридор, а другая, из-за которой не доносилось ни звука. Наверно, она вела в комнату, где будет заседать суд.

Дверь, однако, не открывалась, охранник равнодушно смотрел в потолок, размышляя о своем, а может, ни о чем не думал, хотя Виталий и не мог представить, как можно ни о чем не думать, будучи в бодрствующем состоянии.

На какой час назначено слушание? Он может оказаться в списке последним и просидит здесь до обеда. А может, и к обеду очередь до него не дойдет. Что тогда?

Дверь со стороны судебной комнаты открылась, когда Виталий уже никого не ждал — сидел, прикрыв глаза, и пытался понять, что изменилось за ночь в камере, какая важная мелочь появилась или, наоборот, исчезла.

Вошел Спенсер, закрыл за собой дверь и сказал, покосившись на охранника:

— Прошу прощения, Виталий, я был очень занят. Ваше дело оказалось совсем не таким, как я ожидал.

— Да? — иронически переспросил Виталий.

— Нет времени вдаваться в подробности, — продолжал адвокат. — Мы только что прибыли, судья уже в зале. Ваше дело первое, сейчас вас вызовут.

— Мы? — переспросил Виталий. — Кто — мы?

— Держитесь, — сказал Спенсер. — На вопросы отвечайте, только если я подам знак. Вот так: поверну руку ладонью кверху. Понятно?

Виталий не успел ответить — адвокат исчез из комнаты так же быстро, как появился. Не мог выразиться яснее? Отношение к Виталию у Спенсера явно изменилось. Стало доброжелательнее?

Дверь в зал суда еще раз приоткрылась, и скрипучий голос произнес:

— Мистер Дымов, пройдите на свое место.

Он прошел. Три шага вперед, три — вправо, деревянная скамья,

впереди и чуть ниже разместился Спенсер. Адвокат обернулся и ободряюще кивнул Виталию. Чья-то тяжелая рука легла Виталию на плечо, и он опустился на скамью. Три дня назад здесь (здесь или в другом зале?) сидела Айша. Может, если напрячь чувства, он сможет и сейчас ощутить ее присутствие.

— Первое дело, ваша честь, — услышал Виталий скрипучий голос и увидел поднявшегося со своего места секретаря суда, — о продлении срока временного содержания под стражей Виталия Дымова, задержанного по подозрению в соучастии в убийстве первой степени. Обвинение, ваша честь, требует содержания мистера Дымова под стражей до окончания судебного процесса, поскольку освобождение задержанного — под залог или без такового — нанесет ущерб расследованию и может оказаться опасным для общества.