Искатель. 2009. Выпуск №6

Из-за стола встал человек в черном. Двумя резкими движениями он надел обе. Татьяна попыталась встать на ноги и не смогла. Туфли стальными колодками сдавили ей ноги. Она завизжала, как свинья на заклании, но те все сильнее и сильнее стискивали ноги. Татьяна лежала на полу без движения, боясь шевельнуться от горячей боли. Анастасия обратила властный взгляд на ее мать. Бывшая Верка подошла к столу и, налив из хрустального графина пол стакана мерцающей жидкости, медленно пошла к дочери. Подойдя вплотную, она резким движением протянула ей хрустальный стакан: «Пей, стерва, спасай свою душу». Татьяна, с ужасом глядя то на стакан, то на мать, стала отползать в сторону. «Нет, нет, нет», — шептали ее губы. Она ползла все быстрее и быстрее, пока не достигла окна. Здесь она встала на колени, легла грудью на подоконник и забросила на него ноги. Затем, цепляясь за край рамы, с трудом встала на раздробленные ступни й бросилась вниз в черный провал окна. Умерла она не сразу, а некоторое время еще царапала ногтями булыжник мостовой, сучила ногами и, тихо подвывая, звала: «Помогите». Но люди шли мимо по своим делам, и никто не обращал на Татьяну никакого внимания, потому что никто ее не видел.

* * *

Шел 1948 год. Москва еще не полностью отошла от войны. Частенько можно было увидеть тогда уже штатских мужчин, но одетых в военные кители или гимнастерки без погон, брюки-галифе, сапоги, а то и в шинели. С войны пришли к нам кожаные пальто. Одежда женщин не блистала разнообразием. Темные юбки, блузки, жакеты, на головах беретики или маленькие шляпки. Зимой многие ходили в валенках с калошами, в теплых матерчатых ботинках и даже в меховых полярных унтах. У женщин в этот период года в моде были муфты. Однако постепенно красок в одежде становилось все больше. Запестрели абрикосовые, фиолетовые, малиновые, сиреневые, оранжевые тона. Женщины стали носить платья и блузки из креп-сатина, креп-жоржета, креп-марокена. У состоятельных граждан в моду входили панбархат и белая китайская чесуча.

Жить становилось легче, жить становилось веселее. Вспоминаю, у меня в детстве, не считая кубиков, было всего две игрушки. Большой плюшевый медведь с оторванным ухом и железная полуторка, выкрашенная в зеленый цвет. Я очень любил медведя и клал его с собой спать. В этом году игрушек в магазинах стало больше.

Тем не менее игры наши не отличались особым разнообразием. В школе на переменках мы играли в фантики и перышки. В «фантики» — это когда складывают их маленьким конвертиком, и играющие, положив такой конвертик на открытую ладонь, бьют пальцами о край подоконника. Следующий игрок таким же ударом стремится накрыть своим фантиком конвертик соперника. Накрыл — фантик твой. Таким образом, некоторые собирали большие коллекции нарядных цветных бумажек. В «перышки» игра была серьезней и требовала определенных финансовых затрат на их приобретение. Мы, школьники, в то время писали деревянными ручками с железными наконечниками, куда вставлялись перья. Писали чернилами, которыми к концу дня ухитрялись измазать не только пальцы, но часто и физиономии. Перья, в основном, были «№ 86» и «рондо» — «скелетики», как мы их называли. Правила были просты. Перо соперника лежит «на животе», ты подводишь острый кончик своего под его «шейку» и резким ударом чем-нибудь по тупому концу подбрасываешь в воздух. Если перышко противника легло на спину — оно твое.

Но это в школе, а дома зимой основным нашим увлечением были коньки. Кататься ходили на Патриаршие пруды, или «Патрики», как их называли. Зимой пруд замерзал и становился общедоступным бесплатным катком. Все мальчишки здесь были экипированы одинаково. Приходили в валенках с коньками под мышкой, садились в снег, вдевали ноги в веревочные петли, привязанные к конькам, а затем, чтобы те не слетали с ноги, вставляли круглые деревянные палочки в петлю и закручивали ее. Потом закрепляли конец палочки в другой петле. Вот и все. Коньки тогда были почти сплошь «снегурочки» с загнутыми носами и насечкой для отталкивания от льда. Лишь позже стали появляться «гаги». «Норвежки» мы тогда видели только у взрослых спортсменов на больших катках, а о «канадах» даже не слышали. Конечно, все мальчишки мечтали в то время о «гагах», но время было еще тяжелое, безденежное, а стоили они дорого.

Приближался Новый год. На площади Пушкина понастроили ярких щитовых теремков, в которых продавали елочные украшения, сладости, разнообразную выпечку и игрушки. Вокруг высоченной наряженной елки по золотой цепи ходил большой механический кот. Между павильонами висели разноцветные гирлянды из электрических лампочек, играла музыка. Вечером все это сверкало и переливалось. Здесь было очень интересно и весело. Даже не имея денег, мы, мальчишки, толпами ходили сюда и глазели на сказочные терема и изобилие.