Искатель, 2014 № 05

— Славу Топоркова. Мы ведь начинали вместе, в одной команде… — Зарубин вздохнул. — Кстати, какой срок ему теперь «светит»?

— Это решит суд, — устало отозвался Оленин. — Наверняка учтут смягчающие обстоятельства: возраст, состояние здоровья, тот факт, что сдался сам и потом сотрудничал со следствием…

— Состояние здоровья? — переспросил Большой Папа. — Вы намекаете, что его могут признать… гм… психически нездоровым? А что, это вполне возможно. Сначала служба в горячей точке, потом тюрьма, потом жена сообщила ему, что уходит и забирает дочку. Затем какие-то неизвестные бандиты покалечили и бросили в лесу умирать…

— Неизвестные бандиты, говорите?

— А у вас, что, есть другие сведения?

— Скажите, Топорков приходил к вам после того, как вышел на свободу?

Зарубин с досадой провел ладонью по лицу.

— Коли спрашиваете, значит, знаете, что приходил… Не сразу, года полтора о нем вообще не было слышно: возможно, уезжал куда-нибудь, пытался заработать… Пришел где-то в конце января: помню, мороз стоял… У меня были гости: Валера Стаднюк и трое старших учеников: Иван Рухадзе, Никита Потапов и Денис Сандалов. Сидели, пили чай, обсуждали перспективы развития клуба… Вдруг врывается Топорков — пьяный, а может, «под кайфом»… Начинает прямо с порога требовать денег..

— Тех, что вы ему обещали с подпольного «тотализатора»? — поинтересовался Алеша.

Сенаторская улыбка Зарубина стала чуть снисходительной.

— Антон, кажется…

— Алексей.

— Простите, Алексей… Я понимаю: вы, журналисты, люди творческие и с фантазией. Но давайте придерживаться фактов: деньги были конфискованы, понятно вам? Они такой же миф, как и то, что дух Василия Ощепкова являлся Славе Топоркову во время отсидки. Кстати, вот вам лишнее подтверждение его невменяемости.

— Так чем же закончилась ваша встреча? — спросил Оленин.

— Ничем хорошим. Слава полез в драку, мы пытались его урезонить, но какое там. Потапов и Рухадзе дали ему отпор — да, тогда они, возможно, несколько превысили те самые необходимые меры…

— То есть придушили полиэтиленовым пакетом, переломали ребра и ноги бейсбольной битой, отвезли в лес и бросили умирать — в надежде, что все спишут на подростковую банду…

— Браво, — Зарубин откинулся на спинку стула и похлопал в ладоши. — Просто бис! И кто же вам такое наплел? Сам Топорков? Почему же тогда он молчал столько времени? Почему не дал показания, пока лежал в больнице?

— Это рассказал не Топорков, — сказал Сергей Сергеевич. — В больнице, в экстренной хирургии, с ним действительно беседовал оперативник, но Топорков заявил, что не помнит, кто на него напал и как он вообще оказался в лесу, далеко за городом.

— Вот видите. Типичный случай амнезии после черепно-мозговой травмы…

— Но был еще один участник. Точнее, еще один свидетель — Денис Сандалов.

— Денис? — искренне удивился Большой Папа. — Этот-то придурок здесь при чем?

— Эк вы о собственном ученике… Денис рассказал, как вы, Стаднюк, Потапов и Рухадзе договорились расправиться с Топорковым. Сам он в избиении участия не принимал, но сделал видеозапись, где запечатлены вы все — вся ваша четверка. Он хотел подстраховаться: понимал, что ему тоже грозит опасность. И это, кстати, ему удалось: вы испугались и не посмели его тронуть.

— Чушь, — спокойно сказал Зарубин. — Если бы такая видеозапись существовала, вы давно бы сунули ее мне под нос. И с радостным визгом надели на меня наручники — прямо тут, в кабинете. А его показания… Это же, простите, обычные слова. Его слова — против моих. Если дело дойдет до суда (хотя я сильно сомневаюсь), кому поверят скорее? Мне, заслуженному тренеру, или какому-то сопляку? Так что вынужден вас разочаровать, господа: у вас против меня ничего нет. Ни единого факта, — от выгнул запястье и посмотрел на часы на массивном золотом браслете. — О, засиделся я, пора и честь знать. Если ко мне больше нет вопросов, господин майор, не откажите в любезности, подпишите мне пропуск, а то ведь не выпустят. Впрочем, если вопросы остались — готов на них ответить. Только сначала вызову своего адвоката.

— Вашего адвоката? Не того ли самого…

— Именно. Того самого, который объяснил Славику, что лучший для него выход — попариться на нарах в одиночку. Классный, кстати, специалист, из таких ситуаций меня вытаскивал… Ну так что, позвонить ему?

— Не трудитесь, — спокойно сказал Сергей Сергеевич. — Уликами против вас мы действительно не располагаем. Что касается свидетелей — вы правы, Сандалов в этом смысле крайне ненадежен, остальные — Рухадзе, Потапов и Стаднюк — мертвы. Так что можете отправляться домой. Пропуск вам выпишет наш сотрудник, подождите минутку…

Пропуск Зарубину выписывал Павел. Дядя Слава не обманул: состав на дротике и вправду оказался только усыпляющим. В клинике оперативнику сделали анализ крови и отпустили восвояси.

Вечер из сиреневого плавно перетек в густо-фиолетовый. Майор Оленин, стоя за углом здания управления, поплотнее запахнул на себе пиджак и философски поинтересовался:

— Скажи, мой юный друг; сейчас лето или не лето?

— Лето.