Искатель. 2014. Выпуск №11

— Так я и подумал. В Китае за распространение наркотиков приговаривают к высшей мере — расстрелу, а у нас законы мягче. Так что, полагаю, вы приняли правильное решение. Что ж, перейдем к делу?

— Конечно, гражданин полковник. Рассказ мой будет длинным. Устанете писать.

— А куда нам спешить? К тому же можем использовать технику — записать ваши показания на диктофон. Вы не возражаете?

— Я не возражаю, — закивал Мустафа. — Снять бы наручники.

Взгляды наркобарона и полковника встретились. Эти взгляды можно было сравнить со взглядами затравленного матерого волка и опытного укротителя зверей.

— Разве наручники мешают говорить?

— Конечно, не мешают, — опустил глаза Исламбеков.

— Тогда приступим.

Полковник нажал клавишу диктофона, и наркобарон начал свой действительно длинный рассказ о преступной деятельности по распространению наркотиков и изготовлению фальшивых денег на территории России. Назывались регионы, города, фамилии и клички сообщников, тайные явки, пароли, банки, через которые отмывались деньги, счета, ячейки, арендованные в банках… Время от времени Исламбеков прерывался, чтобы выпить глоток воды, и вновь продолжал свою невеселую исповедь.

Ярцев не перебивал. Вопросы будут заданы в свое время. Он и наполовину не верил этому закоренелому преступнику, который пытался выкрутиться из опасной ситуации. Слушая наркобарона, полковник в то же время задавал себе вопрос: «Неужели этот махровый уголовник международного масштаба на самом деле до такой степени боится выдачи Интерполу, что полностью сдает своих дружков и собственно весь свой весьма прибыльный бизнес на территории России? Не исключено, конечно, страх смерти взял в нем верх. Но в этом еще предстоит тщательно разбираться, выделив дело в особое производство».

Когда Мустафа наконец выговорился и вопросительно посмотрел на полковника, пытаясь понять произведенный на него эффект, Ярцев спросил:

— Мустафа Рустамович, все, что вы рассказали, заслуживает внимания, но и очень тщательной проверки. Если информация окажется достоверной, то суд примет во внимание ваше чистосердечное признание. Мы с вами еще не раз встретимся, чтобы уточнить многие нюансы. Скажите, а где в настоящее время может скрываться ваш друг и помощник Эдуард Кизимов по прозвищу Резаный? Полагаю, вы лучше всех в этом осведомлены.

Исламбеков криво усмехнулся и, отвернув лицо в сторону, зло процедил:

— Бывший друг, гражданин полковник. Ошибся я, приблизив к себе эту ничтожную тварь. Он достоин только сапоги чистить прохожим.

— Похоже, крепко вас обидел бывший подельник, — покачал головой Ярцев. — Такое нередко случается в криминальной среде.

Мустафа помолчал, потом устремил пылающий взор на Ярцева.

— Было бы несправедливо, гражданин полковник, чтобы я чалился на зоне, а эта сволочь Резаный гулял на воле и посмеивался надо мной.

— Конечно, несправедливо, — согласился Ярцев.

— Его берлога — коттедж с петухом на крыше, в Мочище. Его легко найти на том месте, где раньше были обкомовские дачи.

— Проверили мы тот коттедж, но там давно никто не объявляется.

Исламбеков не без уважения посмотрел на полковника.

— А вы, я вижу, не зря едите полицейский хлеб.

— Стараемся делать свою работу добросовестно, Мустафа Рустамович. Покопайтесь в памяти, может, еще вспомните о какой-нибудь норке Резаного?

Мустафа подумал, уставившись на работающий диктофон, и через некоторое время не совсем уверенно продолжил:

— Недавно нарисовалось еще одно логово Резаного. Верный человечек шепнул. Но нет полной гарантии, что он залег именно там.

— Думаю, проверка не повредит. И где эта норка?

— В Первомайском районе. На улице Железняка. Номер не знаю. Но хату легко найти. На берегу Ини. Крайний от реки рубленый дом под красной железной черепицей. Глухой забор, во дворе высокая сосна и кавказская овчарка; Но там ли сейчас Резаный? Если он узнает о моем аресте, то может слинять из города…

25

Через десять минут от городского УВД рванули две полицейские «Волги» с группой захвата: в первой находились полковник Ярцев и майор Родионов.

Спустя двадцать минут машины затормозили около Первомайского районного отдела полиции. Через минуту к Ярцеву подсел участковый — старший лейтенант Воробьев, к «волгам» присоединился полицейский «уазик» с оперативными работниками, и все три машины направились на улицу Железняка.

Часы показывали шесть с четвертью утра. Улицы еще были безлюдны, если не принимать во внимание редких дворников, неторопливо наводящих порядок. Им было над чем потрудиться. Кроме опавшей листвы, которую они сметали в кучки и поджигали, приходилось подбирать многочисленные разовые шприцы, брошенные ночью наркоманами, а также пивную тару — бутылки и жестяные баночки. Кроме того, водворять на свои места опрокинутые урны для мусора.

Участковый Воробьев, воспользовавшись случаем, решил продемонстрировать свою осведомленность по вверенному ему участку.

— Товарищ полковник, — обратился он к Ярцеву. — Я хорошо знаю тот дом под красной железной черепицей, куда мы едем.

— Это делает вам честь, — отозвался полковник. — Кому же он принадлежит согласно записи в домовой книге?