Искатель. 2014. Выпуск №5

Резко взвизгнули тормоза. Глаз Алеша так и не открыл, но по запаху нагретой резины предположил, что джип остановился метрах в пяти от него. Или в трех.

Из машины никто не вышел. Но в кармане у «сыщика» ожил мобильник.

— Слушаю, — сказал Алеша.

— У меня сейчас нога на педали тормоза, — услышал он знакомый голос.

— Представляешь, что будет, если я ее отпущу?

— Нет, — признался «сыщик». — Но, думаю, моим яйцам будет неприятно. Зарубин с тобой?

— Со мной. Жив, правда, в отключке. Я его к поручню пристегнул.

— И что собираешься делать дальше? На пару — в омут с крутого бережка?

— А что, есть другие варианты? Вы же его отпустили.

— Потому что Топорков снова взял вину на себя. А Денис промолчал из трусости и мелкого расчета. Теперь оба дадут правдивые показания. Денис в редакции показывал мне видеозапись — она на самом деле существует. На ней Большой Папа, Стаднюк, Рухадзе и Потапов. Все, кто участвовал в избиении Топоркова. Теперь Зарубину не отвертеться, — Алеша помолчал. — Не пойму, как тебе удалось сладить со Стаднюком. Все-таки четвертый дан…

Собеседник усмехнулся.

— Четвертый дан — это когда ты в белом кимоно, на ковре, правила известны и боковые судьи в случае чего бой остановят. А когда твою машину на загородном шоссе тормозит замухрышка-очкарик в кепочке и с корзинкой грибов, вежливо спрашивает, как добраться до ближайшей деревни… Тогда ты уже никакой не дан — просто мишень.

— Понятно. Потапова и Рухадзе ты подловил примерно так же?

— Нуда, — безмятежно подтвердил Яша Савостиков. — Вернее, они сами подловились: я в тот вечер завис у Друида — мы в «Коммандос» резались, это такая компьютерная игра…

— Знаю.

— Смотрю на часы — поздно уже, Светка заждалась. Выхожу из подъезда — они тут как тут, мои триста рублей им, придуркам, понадобились… Я их и положил быстренько: они, поди, и понять ничего не успели.

— А сказку про четырех ниндзя зачем придумал?

— Все затем же. Если бы я сказал, что убийца был один, вы бы дядю Славу сразу вычислили: настоящий мотив убить обоих был только у него. Так мы друг друга и прикрывали: я его, он — меня…

— Это он тебя всему научил?

— Он, — подтвердил Яша. — Сперва он Светку отвел в секцию, но та борьбу воспринимала… как фигурное катание, что ли. Она видела красоту во всех этих бросках, кульбитах, подножках — ее интересовал сам процесс. Ей, кажется, даже было все равно, выиграет она схватку или проиграет. Наверно, поэтому почти всегда и выигрывала… А я… Я, когда увидел, чем дядя Слава владеет на самом деле, чуть ли не на колени перед ним встал. Мне хотелось, чтобы он сделал из меня… нет, не бойца — бойца из меня бы не вышло. Убийцу.

— Чтобы ходить по темным улицам, — вспомнил Алеша, — ждать, пока тебя захотят ограбить…

— Ага. И валить их насмерть, чтобы у других таких же недоумков отпала охота издеваться над теми, кто кажется слабее, — собеседник вздохнул.

— Тренировался, как проклятый, по несколько часов в день. Иногда по ночам — потом на лекциях засыпал безбожно…

— А тех, у «Игуаны», ты за что?

— Как за что? — удивился Яша. — Мне Андрей рассказывал, как они какую-то молодую девчонку столкнули под поезд. По большому счету, они все были подонками: и Потапов с Рухадзе, и те двое, и Стаднюк…

— То есть ты решил взять на себя роль судьи, да?

— Вот уж нет, — серьезно отозвался Яша. — Судьей, скорее, был ты, а не я. Ты спросил у девушки приметы фургона — и она погибла. Заявился в «Игуану», да еще прихватил меня с Андреем — и подписал приговор тем двоим. Так что никакой я не судья. Скорее, гильотина… Кстати, о гильотине: могу предложить еще один вариант. Я отдаю вам Зарубина, а вы меня отпускаете. В общем-то, я мог бы и так уйти, вряд ли вы бы меня остановили — хоть втроем, хоть вдесятером. Но… хотелось бы это сделать мирно, понимаешь? Навоевался я.

— Уйти? — переспросил Алеша. — И куда же ты подашься? Опять к Свете под крылышко?

— А что? Она привыкла меня защищать (представляешь, как смешно было, когда она заступалась за меня перед всяким хулиганьем!), пусть и на этот раз защитит. Спрячет где-нибудь. Потом, когда все уляжется-успокоится, добудем новые документы и уедем далеко-далеко, в теплые страны. Жизнь с чистого листа — чем плохо?

— Она не согласится, — возразил Алеша.

— Почему?

— Она тебе Андрея никогда не простит.

Трубка помолчала.

— Не простит, тут ты прав. У них же вроде любовь намечалась… А как ты понял, что Андрея — тоже я?