Искатель. 2014. Выпуск №6

«Я никогда не был свободным. С самого раннего детства включился в игру. Думал, будка это свобода. Но и она навязывает тебе правила. Огромные возможности, контролируемые свыше. Какая же это свобода? Если желание будка исполняет любое (ну, совершенно любое), то можно было бы в принципе и схитрить. Засунуть её себе в голову и стать абсолютным богом. Но это тоже, на мой взгляд, не свобода. Предположим, существует сверхцивилизация, научившаяся создавать всё из всего. А раз так, то, наверняка, имеется и ещё более развитая цивилизация, давно научившаяся создавать всё из всего. И где гарантия, что более высокоразвитая цивилизация не развлекается подобным образом — подсовывает папуасу всего лишь телевизор, хотя в запасе у неё имеется компьютер.

Теперь я понимаю, почему Аналитик так никогда и не воспользовался будкой, чтобы сделаться богом на Земле и в её окрестностях. Он сказал, ничего страшнее этой телефонной будки в природе не существует. Соблазн всемогущества превращает человека в монстра. Именно поэтому он ограничился ролью богатого и чудаковатого бизнесмена. Когда умирал реальный Брэнсон, Аналитик вселился в его тело.

Убили ли пришельцы Аналитика-Брэнсона? Или это был всего лишь несчастный случай, на который они не захотели влиять? Какие они на самом деле преследуют цели, я не знаю, а, самое главное, мне и знать неинтересно. Потому что, узнав, я не стану свободным, а продолжу играть в чужую игру… Когда я был ребёнком, у нас в доме стояла радиола. Отец купил, чтобы слушать радио и проигрывать пластинки. Эдакий громоздкий ящик на четырёх высоких ножках. На радиоприёмнике было шесть или семь клавиш для того, чтобы переключать диапазоны принимаемых частот. Инженеры, сконструировавшие радиолу, не могли даже предположить, что найдётся идиот, у которого возникнет мысль, а что произойдёт, если нажать на все клавиши сразу. Этим идиотом оказался я. Я нажал на все клавиши сразу. И радиола вышла из строя. Клавиши запали».

Артём в последний раз посмотрел на выжженную солнцем траву, на пыльную грунтовую дорогу, выплюнул соломинку, вдохнул полной грудью горячий воздух и распахнул дверь. Внутри, в телефонной будке, было жарко, как в аду. По углам висела серебристая паутина. Пауков нигде видно не было. Телефонный аппарат проржавел настолько, что местами ржавчина проела металл до дыр. Артём снял трубку, набрал с помощью крутящегося диска восьмизначный код (год рождения и год смерти Теслы), который ему сказал Аналитик. В трубке щёлкнуло, и мужской голос очень вежливо спросил:

— Какое у вас желание?

Сердце билось как бешеное. Комок застрял в горле. Артём помолчал секунд десять и дрожащим голосом, преодолевая спазм, выдавил из себя:

— Хочу, чтобы сломалась радиола… То есть… э… хочу, чтобы весь мир, окружающий меня, исчез. Раз и навсегда.

6

— …уже «уши» отсоединил, — сказал мужчина и добавил: — Теперь он слышит то, что мы говорим. — Голос у мужчины был высокий, молодой и шёл откуда-то слева.

— Какое давление? — спросила женщина. Голос у неё был грубоватый, с хрипотцой и раздавался справой стороны.

— Почти в норме. Чуть низковатое, но сейчас поднимется. Я ему два кубика вколол.

— Пульс? — снова спросила женщина.

— Семьдесят девять.

— Температура?

— Тридцать шесть и один. «Кожу» отключать?

— Самую нижнюю открути. Пусть сперва сольётся, потом остальные.

Я ничего не видел, не чувствовал. Только слышал. В глазах была чернота.

— Вот-вот, — сказала женщина. — Стечёт минут за двадцать.

Я услышал, как что-то закапало. Чиркнула спичка.

— «Нос» снимать можно? — спросил мужчина. Близко-близ-ко от меня.

— Снимай.

— А это ему не повредит? Он ведь не курит.

— Ничего с ним не станется. Пусть привыкает.

Я ощутил резкий запах табака.

— Не нравится ему. Гляди-ка, нос сморщил, — сказал мужчина и хохотнул.

От мужчины исходил неприятный запах перегара.

— Иди, покурим, — сказала женщина. — Пока сливается.

Запах перегара исчез, а табака усилился.

Какое-то время ничего, кроме однообразного капанья капель, слышно не было. А табаком завоняло вовсю. Потом женский голос произнёс:

— Открой окно. Проветрим. А я «глаза» ему сниму.

Первое, что я увидел, — оранжевый скафандр, к которому была прикреплена целая куча чёрных резиновых (как мне показалось) трубок. Одна из них, подходящая к ступне, была отсоединена и из неё, как и из скафандра, в металлический поддон вытекала синяя вязкая жидкость. Скафандр находился в подвешенном состоянии, а его поверхность отдалённо напоминала кожу червяка. На мужчине и женщине были белые комбинезоны. На их головах и лицах ничего надето не было. Женщина была намного старше мужчины. Некрасивая. Мужчина, по-видимому, был её подчинённым. Я попробовал пошевелить руками и ногами. Это далось мне с большим трудом.

— Где я нахожусь и что со мной было? — спросил я, не узнав собственного голоса.

— О, заговорил, — сказала женщина и заулыбалась. В правой руке у неё была дымящаяся сигарета, а в левой — что-то типа горнолыжных очков с непонятного назначения причиндалами.