Искатель. 2014. Выпуск №7

Оксане Лебедевой на вид можно было дать максимум лет тридцать пять, хотя на самом деле ей было сорок два года. Даже шея не выдавала ее возраста.

А если ей сделать хорошую прическу и макияж, подумал Посохин, то она будет выглядеть еще моложе. Неудивительно, что Квасов предпочел ее своей благоверной, хотя и та не была уродиной. К тому же и весила бизнесменша, наверное, почти в два раза больше, чем эта стоявшая сейчас перед Посохиным миловидная сероглазая женщина. А если предположить, что не Квасов ее выбрал, а она его? С расчетом кардинально улучшить свое материальное положение?

Лебедевой очень шел простенький хлопчатобумажный сарафан с цветочным рисунком — мелкие ромашки и васильки по белому полю. На талии — тонкий поясок. Невольно у Посохина мелькнула мысль, что так одеться его жену и под пистолетом не заставишь. Даже для работы в саду Маришка предпочитала куда более экстравагантные наряды.

Когда майор сказал Лебедевой, что он из уголовного розыска, та растерялась.

— А вы, по какому вопросу? — спросила она с трогательной детской интонацией, чем окончательно расположила к себе Посохина. Майор понял, что ему в процессе разговора будет трудно оставаться объективным и придется ежесекундно себя контролировать.

— Я пришел поговорить с вами о Николае Квасове, — сразу взял быка за рога Посохин. Медлить с наиболее интересующим его вопросом в беседе со столь обаятельной женщиной было бы ошибкой.

Лебедева отвела глаза.

— А что вы хотите знать?

Майор тотчас вспомнил выражение лица своей тринадцатилетней дочери, когда та после эмоционального папиного разъяснения наконец осознает, что поступила нехорошо.

— Давайте присядем! — сказал Посохин, указывая на зеленую садовую скамейку возле веранды. — Так нам будет удобнее вести разговор.

Лебедева молча прошла к скамейке и села. Майор постоял немного, непонятно почему ожидая приглашения и, не получив его, спросил:

— Вы позволите?

Лебедева испуганно посмотрела на полицейского и едва заметно кивнула.

— Да. Садитесь, пожалуйста.

Посохин опустился на край скамьи примерно в полуметре от женщины и, насколько это было возможно, развернулся в ее сторону.

— Вы знаете, что жена Николая Квасова утонула? — спросил он, пристально наблюдая за выражением ее лица.

— Да. Я знаю.

— Вам Николай рассказал?

— Нет.

— А кто?

— Соседка.

— Регина Альбертовна?

— Нет. Татьяна Антоновна. Стогова.

— Где вы с Николаем познакомились?

— В магазине.

— Он не похож на человека, который может запросто заговорить с понравившейся ему женщиной.

— Нет, то есть да. Он не такой. Я за день до этого купила у них на ярмарке туфли, а тут вдруг столкнулась с ним в магазине у стеллажей с макаронами. Я с ним поздоровалась. Машинально как-то так получилось. И он со мной заговорил.

— Когда это произошло?

— Больше года назад.

— Как часто он к вам приходил?

— По-разному бывало. Иногда несколько дней подряд приходил. Иногда я его неделями не видела.

Лебедева отвечала на вопросы, не проявляя эмоций. Можно было подумать, что говорит она не о себе, а о совершенно постороннем человеке. Она смотрела прямо перед собой куда-то в пространство (видела ли она яблони в двух метрах от себя?) и ни разу не повернула головы в сторону собеседника.

— Он вам по телефону звонил?

— Нет, ни разу не звонил.

— Вы ему давали свой номер?

— Коля сказал, что этого не нужно. И чтобы я ему не звонила.

— А когда вы виделись с Николаем последний раз?

— Недели две назад.

Майор насторожился: врет или забыла?

— Где?

— У меня.

— О чем вы говорили?

— Я не все помню.

— Расскажите то, что помните. Самое важное можете вспомнить?

— Мы говорили о разводе.

— Он хотел уйти от жены?

— Да.

— А как вы на это отреагировали?

— Никак. Я не представляла, как мы будем жить вместе.

— Почему?

— Не знаю. Как-то странно все. Жила-жила больше десять лет одна, и вдруг в один миг все по-другому.

— Но вы же были раньше замужем?

— Была.

— И?

— Я не знаю. Я всегда сомневалась, что у нас с Колей получится хорошая семья.

— Почему?

— Мы с ним очень разные.

— Николай собирался перейти жить к вам?

— Да. Он сказал, что хозяйство записано на жену, и если он с ней разведется, то вряд ли она ему что-нибудь сама отдаст при разводе. Судиться с ней он не хотел.

— И вы приняли бы его в свой дом, если бы он пришел без всего?

— Да, приняла бы. Он хороший. Добрый и… он меня любит. Мне так кажется… Я не знаю, что мне делать.

Глаза Оксаны наполнились слезами, но голос ее звучал все также ровно, как и раньше.

— А тридцатого мая, в понедельник, он к вам не приходил? Около десяти часов вечера? Может, немного раньше.

— Тридцатого? Я не помню.

— Ну как же?! Пробыл он у вас, правда, недолго. Но был же! Люди его видели.

— Это когда он первый раз выпивши пришел? — вытерев глаза, посмотрела на Посохина Оксана.

— Не знаю, вам виднее. Был понедельник, поздний вечер. Николай к вам пришел и… Ну, вспоминайте.

— Он выпивши тогда пришел. Первый раз. Я попросила его уйти. Время я не помню.

— Он ушел?

— Да.

— И не возмущался?

— Нет. Попросил прощения и ушел.

— Он зачем в тот вечер приходил к вам?

— Спрашивал опять, собираюсь ли я за него замуж или нет.

— И что вы сказали?