Искатель. 2014. Выпуск №4

Афанасий вышел: «Где взять справку, чтоб приостановить по болезни? Тормошилова что ли попросить? Если только он на меня полкана за Валюху не спустит…»

Вернувшись к себе, позвонил в опорный:

— Иван Иваныч!

— Объявился, наконец.

— Да, это Комлев. Ты уж меня шибко не ругай. Я к тебе с просьбой.

— Небось, опять справку надо?

— Как в воду глядел. У меня тут Яньшева дело залежалось. Поднадзорный. Он, наверно, и тебе сильно поднадоел.

— А что там по нему?

— Нельзя ли его на больничный задним числом деньков на десять?

— Ты, я вижу, в роль входишь, асом становишься! Ну, давай, давай, расти! Оформлю я тебе справочку…

— Вот уж выручишь, Иван Иваныч.

Весь следующий день для Комлева был наполнен ожиданием предстоящей встречи с Людмилой Ивановной. Он часто бросал взгляд в окно, на командирские часы, представлял, как они вдвоем пойдут по отливающему золотом осеннему саду, по его шуршащим листьям на земле, и таким же неспешным будет их тихий разговор. Он расскажет ей о своей бестолковой милицейской жизни и никто их не встретит, не побеспокоит…

Перед самым обедом в кабинет вошел понурый Тормошилов и сунул листок:

— Вот тебе, что просил.

Комлев, не глядя, спрятал листок в папку и спросил:

— А что ты хмурый такой? Нездоровится, что ли?

— Это вы тут все больно здоровые, слишком даже… — резанул Тормошилов и заспешил в сторону коридора. Афанасий покачал головой от удивления, сам же направился в столовую-кафе «Снежана», где кормили более-менее сносно, и то потому, что оно было под особым милицейским контролем.

После обеда возиться с бумагами не хотелось, и он, не зная, чем занять себя, задержался у самого входа в отдел. Неподалеку стояла группа милиционеров. Они курили, и, не обращая внимания на Комлева, перемывали косточки начальству, делились последними новостями. Здесь же был и сержант Борских с красной бархатной повязкой помощника дежурного на рукаве.

— Здравствуйте, Афанасий Герасимовнч! — поздоровался милиционер.

— Ну, здравствуй! А ты, вижу, все-таки перебрался?

— Свет не без добрых людей. Вы мне тогда рапорт не подписали. Зато ротный пошел навстречу.

— Как же это ты сумел?

— Сумел… Рыбак рыбака издалече видит. Вы вот может дичь уважаете, а ротный — он спец по сазану…

— Понятно… Только я больше честность уважаю.

Вернувшись в кабинет, Комлев поднял трубку растрезвонившегося телефона:

— Да, Людмила Ивановна, это я. Что? Пленум райкома. Понимаю. Давайте на завтра.

С досады ударил трубкой по яньшевскому делу.

— Целый день насмарку. И завтра работать будет невозможно. Нет, надо брать себя в руки. С утра займусь бумагами.

Едва осеннее солнце стало пробивать в утреннем тумане свои первые робкие лазы, Комлев уже был за рабочим столом. В яньшевском деле не хватало только постановления о возобновлении производства. Сам быстро напечатал его на портативной пишущей машинке, подписал и, сложив бумажки в определенном порядке, прошил жесткой кордовой нитью.

— Теперь можно вызывать и поднадзорного, — позвонил на опорный пункт. — Иван Иваныч!

— Чего тебе еще?

— Ты бы ко мне Яньшева не направил? Пара допросов осталась.

— Кого-кого, Яньшева?.. Занимайся, если охота…

— А, может, ты сам доставишь его по всей форме.

— Знаешь что, Афоня Герасимыч… Я бы тебе доставил, конечно… Только боюсь, ты после этого заикой останешься на всю жизнь. Ты бумажки свои почитай как следует, а потом уж звони…

В трубке запискало.

Комлев недоуменно взял дело, стал просматривать. На листе, который вчера принес участковый, прочитал:

«копия

СВИДЕТЕЛЬСТВО О СМЕРТИ

Гражданин Янышев Николай Иванович…

умер

причина смерти: множественные травмы, несовместимые с жизнью, полученные при падении с поезда…»

— Ну, дожил ты, Комлев, или как там тебя, Герасим. Покойников на допрос вызываешь! Что же Тормошилов ничего не сказал. Сунул бумажку в руки. И все тут.

Афанасию стало так неуютно, что ему захотелось немедленно бежать отсюда, забросить все, забыть навсегда. Он вырвал из папки только что отпечатанное постановление, изорвал его на мелкие кусочки и выбросил их в урну. У входа в кабинет чуть не сшиб девушку в сером плаще.

— Вы следователь Комлев?

— Да я. Вы ко мне?

— Я по делу Яньшева.

Афанасий еще раз глубоко вздохнул. Отступать было некуда.

— Проходите. Вы кто ему будете?

— Невеста. Вернее, бывшая.

— Как, бывшая невеста!.. Так это из-за вас он нарушал режим?

— А вам это в голову не приходило? Когда вы его по поездам с облавой… Да вы же его и довели до смерти. Зa что? — девушка заплакала.

— Первый раз слышу обо всем этом. Откуда же мы знали… Вы посмотрите, что у него в объяснениях написано, — открыл дело. — Рыбалка. Кино. Он же человек взрослый. Понимал, что такое административный надзор. За это ведь срок наказания предусмотрен. Он же судимый.

— Он не хотел вам про меня рассказывать… Утаивал… Берег…

— Вот видите, а вам он про нас ничего не говорил. Что с зоны вернулся, вы хоть знали?

— Он меня любил, — пристально посмотрела в глаза следователя. — А за что его судили?