Искатель, 2018 №10

— Аркадий, у меня иной раз закрадывается крамольная мысль — телефонировать Игнатьеву. Тот пришлет сюда взвод солдат, они перекроют улицу, все подступы к квартире. И пусть берут Лупуса уговорами, штурмом. В общем, у них появятся заботы. Пусть сами варятся в соку задержания.

— Ты сам сказал, что мысль крамольная. Уничтожат солдаты не только капитана, но всех, кто находится рядом с ним.

— Такова судьба.

— Судьба судьбой, но в таком случае мы выступаем в роли судьбы, указывая, кому жить дальше, а кому уходить под каменную плиту под землю.

— Я же не говорю, что надо ставить Игнатьева в известность, я просто высказываю приходящее в голову.

— Гони, Сергей, такие мысли. Пока мы с тобой в состоянии найти, задержать и изобличить преступника, надо этим и заниматься. Перекладывает ответственность на другого только слабый человек. А мы, — Кирпичников улыбнулся и подмигнул Громову, — с тобой еще не пали духом и можем отвечать за собственные поступки. Но это все лирика, нам надо принимать решение.

— Ждать.

— Когда выйдет из квартиры?

— Даже не знаю, лестница широкая, площадки там большие. Капитан сто раз успеет выхватить пистолет.

— В том-то и дело. При выходе из парадного тоже не вариант. — Кирпичников задумался. — А если рыболовной сетью накрыть и прижать к земле, — и сам засмеялся, — как простого окунька?

— А что? — подхватил Громов. — В каждой безумной идее есть рациональное зерно.

— Есть, но в моей нет. Посуди сам, в какую минуту набрасывать сеть?

— Когда выйдет из квартиры.

— Но мы же привлечем внимание шумом на площадке?

— Отнюдь, — Сергей Павлович облизнул высохшие губы, — я же тебе ранее докладывал, что там поставлена прошлого века дубовая дверь. Сквозь нее и артиллерийского вы стрела слышно не будет.

— Но как? Сеть будет заметна.

— Выходя из двери, ты куда смотришь?

— Ну…

— По сторонам, а не вверх. Не знаю, но идея мне нравится, вот только мы не знаем сколько времени у нас на все про все.

— Я думаю, где-то час у нас есть.

— Почему такая уверенность? — Громов смотрел на начальника испытующим взглядом.

— Скорее всего, — медленно начал Аркадий Аркадьевич, — Лупус ждет господина Литвина…

— Управляющего Механическим заводом? А он здесь при чем?

— Разве я не говорил, что Лариса Петровская — любовница Литвина?

Сергей Павлович даже вздрогнул от неожиданности.

— Не говорил, а если честно, наверное, я пропустил мимо ушей.

— Так вот, сейчас наш капитан в затруднительном положении, ему не вывезти из России золото и драгоценности, вот он и ищет варианты. Их, мне кажется, не так много. Один из них — это господин Литвин, который может организовать отправку груза, так как отправляет некоторые виды производимого товара за границу, так что там шесть-семь пудов затеряются в вагоне и не привлекут внимания.

— Какой второй вариант?

— Я бы на его месте выехал в глубь страны, где с деньгами можно легко затеряться. В таком случае, наш капитан потеряет несколько лет, но потом он сможет покинуть Россию с небольшим мешочком драгоценных камней. А это уже отнюдь не шесть-семь пудов. Хорошо, Сергей. Если сможешь быстро достать сеть, то будем действовать по-рыбацки.

— Понял. Значит, после прихода Литвина у нас будет чистых полчаса?

— Возможно.

— Но…

— Я гарантирую полчаса, — отрезал Кирпичников.

Громов удалился.

Аркадий Аркадьевич расположился удобнее и не спускал глаз ни с третьего этажа, ни с парадного входа.

Лупус не выказывал нетерпения, но волнение душило изнутри. К вину капитан больше не прикоснулся. Голова должна оставаться ясной, ведь решения необходимо принимать почти мгновенно, не думая. Господин Литвин не дурак и поймет, что это он, Леонид Петровский, организовал банду и опустошил сейфы, изготовленные семейной компанией Сан-Галли. Уверенности в том, что Арнольд Маркусович не выдаст грабителя, становилось все больше. Не станет же он доносить на собственную любовницу? Капитан дернул головой и сжал до боли зубы. Ему было неприятно само пошлое слово «любовница», словно ноющая боль в голове после контузии пятнадцатого года, когда разорвался рядом неприятельский снаряд, но ни один осколок не попал в капитана.

Тогда Господь сберег российского офицера.

Но для какой такой особой цели?

Господин Литвин нажал на кнопку звонка почти через час после прихода Лупуса. Вошел в гостиную улыбчивым, но, как только увидел брата Ларисы, выражение лица изменилось и стало напоминать гипсовую маску с одним отличием, что под правым глазом появился едва заметный тик. Арнольду Маркусовичу казалось, что дергание заметно присутствующим в гостиной, и поэтому он начал нервничать.

— Добрый вечер, Арнольд Маркусович, — первым поздоровался капитан, голос его был спокоен и даже выдавал интонацию беззаботности.

— Здравствуйте, — заикаясь, произнес управляющий и добавил, сглотнув слюну: — Леонид Ульянович.

Лариса чувствовала, что за внешним спокойствием брата скрывалось какое-то раздражение, а за вернувшимся к Литвину безразличием — испуг.