Искатель, 2018 №12

И Роман толково и сжато обрисовал ситуацию, Сержу уже известную, правда, в более занудном изложении. Поскольку в принципе сама по себе эта история не имела никакого значения, ее детали представлялись ему тем более не стоящими внимания. Давным-давно, как раз перед «перестройкой», научно-исследовательский институт сахарной свеклы начал строительство дополнительного, нового, корпуса в двадцать два этажа. И хотя все прекрасно понимали ненужность не только нового корпуса в двадцать два этажа, но и самого института (сто лет назад, без всяких там институтов, урожайность сахарной свеклы была намного выше), работы продолжались до последней возможности — просто потому, что СМУ было в них заинтересовано. Работяги даже ухитрились, не достроив верхних этажей, застеклить окна в нижних. В конце концов деньги вышли, и возня на площадке прекратилась, словно по команде в детской игре «Замри!». А рядом с недоделанной пирамидой остался башенный кран — гротескная, с каждым годом все больше ржавеющая двоица, видная в городе едва ли не отовсюду. Серж задрал голову: а ведь точно, как в басне дедушки Крылова — «Лисица и журавль»!

— Здесь мы работу в любом случае не потеряем, — убежденно заявил Роман. — Если эту дуру кто купит достраивать, охрану ему разгонять не с руки. Вот только нашей спокойной жизни настанет капец.

— Не верю я, что мы доживем до этого. — И Серж быстро взглянул на Ромку, э тот, с той же спокойной улыбочкой на круглом лице, кивнул в ответ.

— Я, правду сказать, тоже. А если, не дай Бог, такие благодетели найдутся, меня к тому времени здесь тоже не будет. Пошли, пройдемся по периметру.

Серж хотел было возразить: на кой ляд обходить по периметру, когда через несколько дней оно так и так осточертеет? Однако Роман уже двинулся, и Серж, снова уставившись парию в спину и избавившись, таким. образом, от власти гипнотизирующих каких-то, мать их так и перетак, светлых Ромкиных глаз, подумал, что в этой черной форме, с дубинкой у пояса и с газовым пистолетиком в открытой кобуре на боку его временный начальник очень напоминает американского полицейского из фильма — если только американский полицейский из фильма может оказаться в нашем бардаке. Да нет, не мог американец сниматься на таком фоне, в этаких русских Помпеях — у бетономешалки, укрытой двадцатилетней окаменевшей пылью, и среди прочих не распознаваемых вот также сразу строительных цацек, только что вынырнувших вдобавок из-под снега. Кто там, кроме эсэсовцев, ходил в черной форме? В гражданскую войну «каппелевцы» вроде бы ее носили, «анненковцы», прочая белая сволочь. Только здесь, в охране этой долбаной, фельдфебель, как и у беляков, мог оказаться взводным, а поручик в рядовых… «Поручик Безверхий, налейте вина!»

Они доплелись до угла, повернули — и смолкло за забором чавканье по грязи невидимых прохожих, притих и обессмыслился как-то беззлобный матерок двух горожан, остановившихся, видать, чтобы потолковать. Серж усмехнулся: так вот, ненароком, можно и подслушать чужой секрет. И тут же отвлекся — ему, по-прежнему видевшему Ромку только со спины, показалось, что тот вытянулся, словно бы отдавая честь, хоть руку к берету не подносил. Опять галлюники, мать их! Или… Предупреждать надо!

— «Ой чего ты, девка, ходишь,
Не боишься мертвецов?» —
«А зачем мне вас бояться?
Тут мой милый схоронен».

Кладбище там, старое Мулявское. Понял?

— Понял, шеф.

И ничего как раз не понятно. И в первую голову, с кем себя сержант ассоциирует — с девкой, что ли? Нет, вряд ли. Скорее с тем «милым» — блатной сироп, романтика… Выходит, Роман не знает, что и тут, где теперь стройплощадка, тоже было кладбище? Серж зазевался, нога соскользнула в лужу, и жидкая грязь заползла в кроссовку.

— Я же убеждал в подразделении не материться!

Все подразделение тебе снится, сержантская твоя душа…

— Скажи лучше, шеф, где я смогу получить форму, а то с моей обувкой тебе мата в подразделении не искоренить.

— Я узнавал. Велено выдать тебе Витюнину форму и снаряжение. Форму отнесешь в чистку, ботинки себе сам подберешь, чеки отдашь в бухгалтерию — оплатят. Ясно?

— Тьфу ты. А что с Витюней-то вашим стряслось? Мне и дырки в форме прикажешь заштопывать?

— Дырки, дырки… Витюня уволился, с нами не попрощавшись. Заявление оставил, это правда, и мне записку, что срочно отчаливает… Вот отсюда наша дура хорошо смотрится.

Было бы чему смотреться. Серые, в рыжих потеках блоки, остатки стекол в квадратных окнах… Они снова повернули, и Серж вздохнул облегченно: перед ним была забетонированная площадка с ржавыми рельсами, по которым некогда маневрировал башенный кран. Вблизи он смотрелся весьма внушительно, даже устрашающе.

— Не свалится нам на голову?

— Да постоит пока, пару годков уж точно простоит… Так, говоришь, был в Афгане?

— Нет, только после контузии лежал в госпитале с афганцами и подружился. А что?

— Ну, есть же разница: был человек в Афгане или нет.

— Я себя афганцем не называл, шеф. Вот друзья такие имеются.