Искатель, 2018 №7

— Я в последний раз видел его на приеме у Воронцовых, он еще ничего, сам ходит.

— Вот именно ходит, лучше бы побольше лежал. Может, здоровья бы прибавилось, но надеюсь, это останется между нами.

— Василий Михайлович, — надул губы Анисимов, — я попрошу без…

— Понял, понял, — понизил голос Орлов, — только между нами.

— Вы тоже меня правильно поняли.

— Прекрасная у вас анисовая.

— Плохой не держу, — Петр Глебович был явно доволен похвалой. — Что у нас молодой человек…

— Михаил, — подсказал Орлов.

— Да-да, — хозяин поблагодарил кивком головы за подсказку, — что Михаил так опечален?

— О нет! — Жуков, ранее стоявший у окна в другой стороне гостиной, подошел ближе к беседовавшим. — Вы не против, если я наполню свою рюмку?

— Отнюдь, — хохотнул Анисимов, — главное, чтобы ваш начальник не запретил.

— Если хозяин позволяет, то и я не против, даже наоборот, рекомендую, прекрасный напиток!

— Петр Глебович, — на пороге возник Степан, — ужин подан.

— Господа, — развел руки в стороны Петр Глебович, — прошу отведать, что, как говорится, Бог послал.

Столовая была такого же размера, что и гостиная. С одной разницей — в ней висели две небольшие люстры с дюжиной зажженных свечей. На длинном столе, за которым в прежние годы сиживали двенадцать персон, стояли три прибора — для хозяина во главе и гостей по левую и правую руку от него.

— Я был бы не прочь пожить, как вы сейчас, вдали от суетливой столицы, службы, — взял под руку Петра Глебовича штабс-капитан, изображая из себя человека, который сможет приноровиться к любым условиям. Лишь бы они были комфортны ему.

— Что ж, прошу, — Анисимов сделал вид, что не понял слов собеседника.

— У вас мило. — Василий Михайлович присел и сразу потянулся за графином с анисовой, чувствуя себя скорее хозяином, чем гостем. — Позволите? — спросил из вежливости.

Петр Глебович только кивнул.

— Это родовое? — поинтересовался Жуков, но осекся под взглядом начальника.

— Что? — посмотрел на него Петр Глебович.

— Анисовая с винокуренного?

— О нет, я предпочитаю домашнюю.

— У вас милый дом, — поднял рюмку штабс-капитан.

— Я недавно приобрел, так что уютом в нем обязан бывшему владельцу.

— За вас. — Содержимое опалило горло Орлова, потом он взял маленькую ложечку, зачерпнул паюсной икры и начал намазывать на кусок хлеба.

— Что нового в столице?

— Да стоит на месте, и что с ней станется? В театрах — новые пьесы, открываются новые ресторации, — улыбка стала еще шире, — а мы, бедные чиновники, получаем повышения по службе. Все как и двадцать лет назад.

— Почему двадцать? — Петр Глебович положил на тарелку кусок буженины и соленых груздей.

— Могу сказать и пятьдесят, — Василий Михайлович откусил кусочек хлеба, — ничего не меняется.

— Если так.

— Кстати, в этом сезоне на сцене Александрийского театра восходит к вершинам славы молодая актриса Изабелла Веселовская.

— Веселовская?

— Да.

— Что-то читал в газетах, но точно не помню.

— Запомните это имя, — продолжал Василий Михайлович. Миша был удивлен, что штабс-капитан, всегда сторонившийся светской жизни и всегда казавшийся очень замкнутым, открывался с новой стороны. — Она спела замечательную партию с самим Сазоновым. Будете в столице — обязательно сходите на «Прекрасную Елену».

— Надеюсь, — Петр Глебович справлялся с бужениной, ловко орудуя вилкой и ножом; от штабс-капитана не ускользнуло, что хозяин одинаково владеет правой и левой руками, — Изабелла не менее прекрасна, чем образ на сцене.

— О! Увидев эту Елену Прекрасную хотя бы один раз, ее невозможно забыть.

— Воспользуюсь вашим советом.

Забыв все приличия, Василий Михайлович прикладывался к рюмке. Миша выказывал обеспокоенность, видя, как хмелеет его старший товарищ по службе. Но ничего не мог поделать, не привлекая особого внимания.

— Женщины — прелестные создания, — разглагольствовал штабс-капитан, — но, увы, не всегда хватает жалованья для исполнения их капризов. Особенно если девица молода и обладает неземным шармом.

— Вы правы. — Хозяин пил немного, как отметил Жуков, но с удовольствием подливал приезжим гостям. Михаил поостерегся много пить и больше подкладывал себе в тарелку мясо и квашеную капусту с крупными ягодами клюквы.

— Мне хотелось бы вот так пожить среди лесов и снега. Благодать, — причмокнул губами штабс-капитан, и содержимое очередной рюмки вновь опалило рот.

— Что мешает?

— Служба и женщины, — засмеялся Василий Михайлович.

— Веская причина.

— То-то, — поднял палец охмелевший штабс-капитан.

— Как же ваше имение?

— Увы, такового не имею, мой покойный батюшка, Царства ему Небесного, — Орлов слегка дрожащей рукой перекрестился, — еще в годы моей юности в последний раз заложил и… — налил анисовой, расплескав на белоснежную скатерть, — да что о грустном. Всегда хотел по снегу с ружьем побродить.

— Что ж мешает? — хозяин прикусил язык от вырвавшихся слов.

— Я бы воспользовался вашим великодушным предложением, — сразу подхватил Василий Михайлович, устремив взгляд на Петра Глебовича.

«Пьян, а за каждым словом следит», — пронеслось в голове Михаила.