Искатель, 2019 №6

Я поспешил в санузел — там над умывальником висело зеркало. Кое-как примерившись, заглянул себе за ухо. Волосы прикрывали то место, где был таинственный предмет. Я отодвинул их и сразу увидел небольшой шрам, кое-как стянутый черной нитью. Конец нити торчал рядом, и я рискнул потянуть за него. Шов разъехался. Я испугался, что зафонтанирую кровью, но крови оказалось немного. По крайней мере пока. Я нащупал зловещий предмет и, собравшись с духом, принялся двигать его к разрезу. На удивление легко он вылез наружу и упал на пол. Я придавил слабо кровоточившую ранку пальцем, присел на корточки и принялся рассматривать находку.

Предмет, похожий на пулю, кажется, был металлическим. Я поднялся, промыл его в струе воды и поднес поближе к глазам. Стало понятно, что это контейнер, так как его делил пополам тонкий поясок. Я ухватил цилиндрик пальцами с обеих сторон и попытался покрутить. Контейнер тотчас поддался, и я быстро его развинтил. В нем оказалась тщательно скрученная полоска бумаги. Развернув ее, я прочитал написанное от руки печатными буквами: «ОСТАНОВИ ЧУЖОГО. ОН ОПАСЕН!»

То, что представлялось мне нелепой шуткой о подкидыше, оказывалось правдой. Правдой, на которую я не мог повлиять, не мог спрятаться от нее, не мог забыть. Единственное, как я мог поступить с этой правдой, — препарировать ее и сделать достоянием общественности. Но не просто рассказать об этом («Ребята, прикиньте, среди нас есть чужой!»), но выявить врага и нейтрализовать его.

Кто же я на самом деле? Талантливый разведчик в стане неприятеля? Специалист по внеземным цивилизациям, оказавшийся в чуждой среде? А может быть, обычный дурачок, которого выбрали просто потому, что больше некого было выбрать?

И тут я вспомнил испуг толстяка. Что это было? Страх разоблачения? То же знание, которым наделили и меня при помощи записки? Все это предстояло обдумать.

Пока же я насильно затолкал в себя тюбик какого-то супа и сжевал галету. Снова запил водой из умывальника. Проверил, не идет ли за ухом кровь: она не шла. Спрятал записку обратно в контейнер и сунул его в карман. И тогда уже вышел в коридор.

Он по-прежнему был пуст. Все потенциальные «чужие» сидели по своим отсекам и, надо полагать, строили зловещие планы. Мне предстояла разведка, допрос, сбор данных — называть это можно было как угодно. С кого же начать? Ноги сами понесли меня в медицинский отсек. Перед тем как войти, я постоял в кают-компании у иллюминатора.

Я вглядывался то в планету, то в черноту над ней, пытаясь разглядеть, может быть, какие-то сигналы, предназначенные мне, и только мне. Я не удивился бы, если бы увидел транспарант с надписями: «МЫ С ТОБОЙ!», «НЕ ПОДКАЧАЙ!», но ничего подобного не наблюдалось. Не было вообще никаких сигналов: ни таинственных перемигиваний из космоса или с планеты, ни орбитальных станций с сигнальными флажками, ни одиноких космонавтов, парящих в пустоте и ободряюще машущих рукой, — ничего. Я был один на один с неведомым противником. Я не знал, как и о чем говорить с Анной. И тут вспомнил: Анна говорила про карантин и еще про то, что меня переодевали. Стало быть, она меня осматривала. Найти крошечный контейнер за ухом было, конечно, не так просто, но все-таки у меня забрезжила надежда, что «чужой» — не Анна.

Кое-как ободренный, я подошел к медотсеку, и дверь немедленно открылась. Анна снова что-то читала за столом.

— Привет, — нелепо помахал я рукой.

— Здравствуйте, Виктор, — улыбнулась она.

— Я заметил, что у вас всегда открыто.

— Это медицинский отсек. Он должен быть всегда доступен для потенциальных пациентов. У вас жалобы на здоровье?

«Если только на психическое», — подумал я и ответил:

— Нет, все в порядке. Я хотел вас спросить… Давно вы на этой станции?

Анна, как мне показалось, смутилась, словно я задал неприличный вопрос.

— Что-то около месяца.

— Вы что, не уверены в этом?

Она пожала плечами:

— Рутина, наверное, сказывается. Каждый новый день похож на предыдущие. А почему вы спросили?

— Для человека, потерявшего память, это естественно — задавать вопросы. Да и для новичка тоже. — Я постарался сказать это как можно беззаботнее и отступил к двери. — Ладно, пойду прогуляюсь. Мне кажется, до потери памяти я часто этим занимался.

Дверь закрылась, и я смог перевести дух. Я не знал, чего можно было ожидать от разговора с Анной, но после него я встревожился. Это ее смущение, какая-то неуверенность в ответе на, казалось бы, простой вопрос. Неужели я вот так сразу напал на «чужого»? Нет, только не Анна…

Я зашел в свой отсек, прихватил нетронутую бутыль синего киселя, тюбик и пачку галет, оставшихся с вечера, и отправился к толстяку.

По Тунь, как и вчера, нависал над своей метеокартой, не переставая вертеть кубик. Он шарил по огромному экрану взглядом, тыкал во что-то толстым, похожим на сардельку пальцем и перетаскивал это в другую часть экрана. Там отпускал, набирал какие-то цифры внизу и снова рассматривал цветные диаграммы и завихрения на мониторе. При этом одной рукой он вертел кубик, и тот так же послушно собирался по цветам или распадался в хаос.