Искатель

Схрон Брендана прямо под ними, укрыт от злых ветров в неглубокой ложбине, задней стеной к горе. Не такого Кел ожидал. Представлял себе каменные руины здания, ну, может, с остатками крыши, не одно поколение назад брошенного на волю неспешной природы. А тут приземистый белый домик не старше того, какой у него самого, и примерно в том же состоянии, в каком был дом Кела, когда он в него въехал. На двери и оконных рамах даже красная краска почти вся уцелела.

От увиденного Келу беспокойнее, чем от той картинки, которую он себе рисовал. Заброшенный домик в ладу с природой, ему лет двести: у всего свой срок, а потом все распадается. Когда бросают относительно новый и пригодный для жизни домик, это подразумевает некое противоестественное событие, необратимое и острое, как гильотина. Вид этого места Келу не нравится.

– Погоди, – говорит он, вскидывая руку, чтобы не дать Трею двинуться ближе.

– Чего?

– Подожди минуту. Давай убедимся, что ни у кого не возникла та же мысль, что и у твоего брата.

– Брен поэтому сюда и ходил. Потому что никто вообще…

– Подожди, и все, – говорит Кел. Тихо и осторожно отступает обратно в ельник. Трей закатывает глаза, но тоже отходит.

Из домика никто и ничто не возникает – ни движения, ни звука. В высокой траве под стенами дома вытоптана тропа к входной двери. Окна без стекол, черепицы много где не хватает, но кто-то пытался подлатать дыры, причем совсем недавно. Один участок крыши заделан рубероидом, в выбитых окнах фанера.

– Ты говорил, что бывал здесь после того, как Брендан исчез, – говорит Кел. – Так?

– Ага. Через пару дней после.

Это значит, что на труп Брендана они вряд ли наткнутся. Пара стрижей вылетает из-под ската крыши и ныряет обратно, неспешно – акробатика в студеном воздухе.

– Вроде нормально, – говорит наконец Кел. – Пойдем глянем.

Внизу, в ложбине, после открытого простора наверху звук поражает своей густотой. Шаги по камешкам резки и громки. Стрижи разражаются сердитым чириканьем и устремляются в укрытие.

В двери, почти внизу, здоровенная занозистая брешь: кто-то пнул ее, удачно сочетая прицельность и преднамеренность. Не так давно – дерево на сломе едва начало выгорать. Стальной засов с висящим на нем замком болтается на одной петле; там, где его оторвали, в двери виднеются дыры. Кел натягивает рукав куртки на руку и толкает дверь.

– Когда ты сюда приходил последний раз, вот так же было?

– Как?

– Выбито. Замок выломан.

– Ага. Просто зайти можно было. – Трей идет за Келом по пятам, дрожа от нетерпения, как едва выученная охотничья собака.

Внутри ничто не шелохнется. Где-то в дальней комнате пробивается блеклый свет, но забитый фанерой остальной дом слишком темен, ничего не видно. Кел извлекает карманный фонарик, осматривается.

Передняя половина дома – одна средних размеров комната, и в ней никого. Кел тут же замечает, что здесь чисто. Когда он впервые вошел в свой дом, там все было в паутине, пыли, плесени, дохлых насекомых, дохлых мышах и прочей дряни, какую Кел затруднился даже определить. А тут голые половицы, лишь слегка припорошенные пылью. Обои в вертикальных полосах из причудливых розовых и золотых цветов испятнаны сыростью, но все обвисшие куски оборваны.

В углу – пропановый походный примус, новехонький, рядом несколько запасных баллонов. Под забитым фанерой окном – термоящик, тоже новый. У задней стены притулился паршивенький кухонный белый шкаф из ДСП, не новый, тут же веник, совок, швабра, ведро и ряд больших пластиковых бутылей для воды. На половицах царапины, где что-то втаскивали или, возможно, вытаскивали.

Они проходят в дом; по-прежнему ни звука.

– Жди здесь, – говорит Кел и быстро пробирается вглубь.

Там, где прежде были кухня и спальня, порядок наводить не стали. Полы завалены отвалившейся штукатуркой и кое-какой ветхой мебелью, с потолка тяжкими кружевными завесами свисает обросшая густой пылью паутина. Задние окна не забиты, за ними колышутся травы в желтых цветочках, но горный склон совсем рядом, и свет сюда почти не пробивается.

– Видите? – говорит Трей у него за плечом. – Никого.

– Значит, потеряли две минуты, – говорит Кел. – Всяко лучше, чем нарываться.

Возвращается в переднюю комнату, присаживается у термоящика – малой не отстает ни на шаг – и открывает, по-прежнему не высовывая пальцы из рукава. Пусто. Осматривает примус, готовый к использованию, но, кажется, его так ни разу и не разжигали. Покачивает запасные баллоны с пропаном: один полон, два пусты. Переходит к шкафу, открывает двери за уголки, направляет внутрь луч фонарика.

В шкафу три упаковки резиновых перчаток, три бутылки домашних чистящих средств, горка грязных посудных мочалок и ветоши, несколько пластиковых пищевых контейнеров, большой пакет кофейных фильтров, свернутый резиновый шланг, две пары лабораторных очков, пачка лабораторных масок и закатившаяся в угол батарейка.

Сердце у Кела заходится. Секунду он не шевелится. Сам же хотел, чтобы что-то выжгло все смутные вероятности и показало ему, что́ есть среди них осязаемого. И вот оно у него в руках, но теперь Кел понимает, что нисколько такого не желает.