Искатель истины Данила Соколик

Я слушал Суслова и с трепетом осматривал окружавшие меня каменные своды. Дом нельзя было назвать красивым в привычном смысле этого слова. По крайней мере, если сравнить его с вылизанными фасадами Невского, Толстовский дом выглядел более чем скромно. Однако в нем была правдивость, мало свойственная зданиям парадной улицы. Даже во дворе ощущалась обжитость этого дома, несмотря на время и наверняка статус объекта культурного наследия. Потертые облицовочные камни, фасады с ветвистыми трещинами, где-то поблекшая краска – однако вместе с тем эти детали делали дом живым. Не поймите меня неправильно: видел я и такие дома – и, к сожалению, таких домов в Петербурге как раз великое множество – которые находилось в печальном виде, таком, что человек должен был удивиться, как этот дом еще стоит. Так вот, Толстовский дом был отнюдь таким. Он не был заброшен своими владельцами, он с достоинством сохранился через века, неся на себе следы своего возраста.

– Интересен этот дом и его обитателями, – рассказывал Суслов, – На протяжении более чем столетней истории – дом был построен в 1912 году – здесь жили выдающиеся, известные люди. Вам наверняка знакомы имена Аркадия Аверченко, Александа Куприна, Эдуарда Хиля, и, конечно, Сергея Довлатова…

– Цык, цык, цык, – прервал его Тихон Баритонов, выставил вперед указательный палец и поводил им вперед-назад перед носом, – Прошу прощения, что перебиваю, но Сергей Довлатов никогда не жил в Толстовском доме. Он жил чуть дальше вниз по Рубинштейна, недалеко от Пяти углов.

– Ах да, моя ошибка! – воскликнул Суслов, – Кстати, насчет улицы Рубиинштейна. Взгляните сюда.

Он подвел нас к выходу, огороженному решеткой, за которым начиналась главная барная улица Санкт-Петербурга. Хотя была только середина дня, но по тротуару снаружи уже двигались и вовсю голосили толпы людей. Были тут и деловые типажи в строгих костюмах и миловидные девушки на высоких каблуках, и городская шпана в потрепанных одеждах.

– Ох, какой шум-гам! – заголосила Рада Радеева, – А жильцы-то не жалуются на такое соседство?!

– А какая разница, что бы и жаловались? – пожал плечами Суслов, – Еще 10 лет назад на Рубинштейна было не больше 10 баров. Сейчас развлекательными заведениями занята вся улица.

– Неужели так быстро? – ахнула Артемида Романцева.

– А город что? – спросил Баритонов, косясь на Суслова, – Ведь многие дома принадлежали городу. Там нельзя просто так бар открывать.

– А вы разве не слышали о проекте «Развлекательный Петербург»? – ответил тот риторическим вопросом, – Городу нужны деньги. Государство отдало помещения на первых этажах и даже в подвалах тем, кто был готов устроить там бар, ресторан или другое заведение. Эта программа действует и сейчас.

– Но это же глумление над историческим наследием! – воскликнул Баритонов.

– Глумление? Отнюдь, – покачал головой Суслов, – На эту улицу никто бы не ходил, если бы не бары. Будучи развлекательной, она привлекает туристов, а следом – пополняет казну.

– Вы говорите так, будто это поддерживаете!

– А я и поддерживаю. Поймите – вот даже Толстовский дом был бы известен только по фильмам, если не популярность Рубинштейна.

– Если бы я тут жил, никогда бы не разрешил в доме бар, – заворчал Баритонов.

– И в этом проблема этого дома, – сказал Суслов.

– Как это?

– Видите ли, государство ничем не владеет в Толстовском доме. Всем управляет группа собственников-жильцов. А они не дают открывать здесь заведений без согласования с ними.

– Так что же в этом плохого?

– Плохо или хорошо, неважно. Важно, что эти люди не подчиняются указаниям свыше.

Тема была противоречивая, и Суслов, будто почувствовав это, спохватился:

– Ну ладно. К экскурсии это не относится. Давайте продолжим о выдающихся людях.

Он взбросил запястье с часами к глазам, видимо, отсчитывая время до конца экскурсии, а потом с улыбкой позвал нас всех за собой. Мы обошли дом со стороны, где располагался сквер Эдуарда Хиля, и прошли через арку обратно к выходу на Фонтанку. Тут Суслов обратился ко мне: