Искатель приключений. Книга 2

— Я говорил тебе, что он не сделает тебя счастливой… Я говорил тебе, что он игрок и скоро промотает твое состояние…

— Да, вы говорили мне это… И я вам не возражала, потому что, может быть, это было бы и справедливо!

— Это не было справедливо… Я обманывался… Или скорее, я лгал… Для этого отказа у меня была другая причина…

Глаза Деборы выразили удивление. Она могла только прошептать:

— Другая причина! Какая же?

— Представь себе… я едва смею признаться… в моей отцовской ревности я боялся, чтобы ты, сделавшись знатной дамой, не возгордилась, не стала презирать твоего старого отца… А видишь ли, я так люблю тебя, что мысль не быть исключительно любимым тобою терзала меня…

— Я могу вас разлюбить!.. Я стану презирать моего отца!.. Ах! Как дурно вы судите обо мне!..

— Теперь я понял это, дитя мое… Понял… И прошу у тебя прощения… Прошу на коленях…

И старик в самом деле склонился перед дочерью.

— Что вы делаете, батюшка! — вскричала Дебора, силясь приподнять его. — Что вы делаете!.. Отец на коленях перед дочерью!

— Это мое место… Я останусь тут до тех пор, пока не услышу, что ты мне прощаешь…

— Я не могу вам простить, потому что никогда не сердилась на вас.

— Но ты страдала!

— Это правда.

— Теперь, когда я понял свое заблуждение… Теперь, когда нет более препятствий к исполнению твоего желания… Ты уже не страдаешь, не правда ли?

— Нет более препятствий? — повторила Дебора, едва дыша. — Вы говорите, что нет более препятствий?

— Да, дитя мое… Если ты все еще думаешь о кавалере де ла Транблэ… Я согласен, чтобы ты сделалась его женой…

Эти слова жгли горло Натана как раскаленное железо. Как только он произнес их, Дебора громко вскрикнула и, встав с дивана, на котором лежала, упала без чувств на руки отца. Натан думал, что избыток изумления и радости убил ее. Если бы в эту минуту у него случился в руках нож, без сомнения, он вонзил бы его в свое сердце. Он ударился головой о стену, повторяя с судорожными рыданиями:

— Я убийца своей дочери!.. Убийца! Убийца!..

Потом он упал на колени возле безжизненного тела Деборы, приложился пылающим лбом к ее груди, которая казалась ему холодной, и вскричал прерывистым голосом:

— Умерла!.. Умерла!.. И это я… Я… Ее отец… Убил ее!

Но вдруг он почувствовал, как обе руки Деборы обвились вокруг его шеи, почувствовал на своей щеке, омоченной слезами, поцелуй и услыхал, как слабый голос шепнул ему:

— Я счастлива… Очень счастлива… И теперь я не хочу умирать!..

Через несколько минут после этого жид написал к Раулю:

«Приезжайте, если вы все еще любите Дебору… Дебора ваша».

XXV. Десять луидоров за яд

На другой день Венера, каждодневно проводившая по нескольку часов с огорченной и умирающей Деборой, пришла в обычное время.

В ту минуту, коша она приподняла портьеру, вот какая картина представилась ей: Дебора, в восхитительнейшем восточном костюме, прелестная своей бледностью, своими длинными великолепными черными волосами, заплетенными на голове в пышную диадему, сидела рука об руку с Раулем де ла Транблэ, приютившимся у ее ног на шелковой подушке. Со вчерашнего дня девушка будто преобразилась. Видно было, что жизнь возвратилась к ней! Молодость и любовь совершили это чудо, напрасно предпринимаемое докторами.

Натан, стоя в нескольких шагах от описанной нами группы, любовался на нее с неописуемой улыбкой.

«Дочь моя спасена, — думал он, — спасена. Но какой ценой!»

Венера попятилась, как будто наступила на змею, как будто почувствовала уже в теле своем ее ядовитый укус. Она хотела убежать, чтобы излить свою ревнивую ярость в криках и рыданиях; но было уже слишком поздно. Дебора увидела свою приятельницу. Она встала и, все еще держа Рауля за руку, подошла с ним к Венере и сказала, протягивая ей другую руку:

— Вот тот, о котором я вам говорила так часто, кого я любила… Вот мой жених.

Венера уже успела принять спокойный вид. Она поклонилась и отвечала:

— Я уже знаю кавалера де ла Транблэ.

— Вы его знаете! — вскричала Дебора, устремив на Рауля и на Венеру подозрительный взгляд.

— Эта девица спасла мне жизнь, — сказал Рауль.

— Где? Как? — с живостью спросила жидовка.

Рауль рассказал о ночном кровавом приключении на улице Прусвер.

— Странно, что Венера вас не узнала, — прошептала Дебора, которая боролась с непреодолимым подозрением, — или, по крайней мере, мне непонятно, почему она не сказала мне, что узнала вас в тот день, когда, услышав ваше имя и приподняв портьеру, чтобы взглянуть на вас, она упала в обморок…

— Сестрица, — перебила Венера, — неудивительно, что в тот день, о котором вы говорите, я не узнала кавалера: в ту минуту, когда я приподняла портьеру, мне сделалось так дурно, что я ничего не могла видеть.

— Я, — сказал Рауль, — уже давно пришел бы к вам поблагодарить вас и вашу матушку за дружескую заботу, которой вы окружили меня в своем доме, но я не знал, как называется ваша улица, а уходя от вас, забыл спросить.