Искатель приключений — Вундергай

— Да заберем мы ее на обратном пути, — успокоил Вундергай. — Вместе потом будем строить мост. А сейчас нам надо кой-какие вещицы поискать для операции.

Возле маленького кирпичного магазинчика ребята притаились.

Густые сумерки заволокли поселок, а Флюра еще не повесила на дверь замки, обе створки нараспашку. Над крыльцом сняла лампочка в двести свечей. Поэтому близко подходить ребята не решились: спрятались за пустыми ящиками метрах в двадцати от крыльца.

У прилавка птичница Мукаррам отчитывала щупленького небритого мужчину в полосатой рубашке и кирзовых сапогах. Это и был механик Тишабай. За прилавком выжидающе замерла Флюра, молоденькая продавщица в ярком атласном платье с длинной косой, закрученной вокруг вышитой тюбетейки.

Ребята изо всех сил напрягали слух.

— Я же просила тебя не продавать ему вина, — упрекала Мукаррам продавщицу. — Всю душу истерзал этот пьяница.

— Не имею права не отпускать ему товар, — оправдывалась продавщица. — Он же взрослый человек…

— Человек? Ты говоришь, это человек? — Мукаррам окинула мужа презрительным взглядом. — Да наш старый козел и то больше на человека похож.

— Вот и оставайся теперь со своим старым козлом, — обиделся Тишабай. С трудом удерживаясь на ногах, он вернулся к продавщице. — Флюрочка… дай м-не мою бутыл-ку или книгу для… жалобы…

— Магазин закрывается! — с нескрываемым раздражением отрезала Флюра. Видно было, что ей не хотелось вмешиваться в семейные дела односельчан.

— Еще двадцать минут, — настаивал Тишибай. — Давай! Без горючего… не уйду… — он вяло брякнул кулаком по прилавку.

— Бессовестный, — расплакалась птичница. — Меня позоришь, колхоз позоришь… Стыд какой! Твои товарищи с утра в поле, а ты? Пей, шайтан проклятый, пока не захлебнешься! — и, плюнув, выскочила из магазина.

Тишабай сморщился:

— Чего ей от меня надо, не п-понимаю. Дом есть, деньги идут, я ее не обижаю… М-может, из-за ее характера и п-пью… — Тишабай покопался в кармане замызганных брюк и бросил на прилавок трешку. — Раз так она со мной… давай две бутылки… все равно в курятнике придется спать…

Продавщица молча поставила перед Тишабаем бутылки и вернула сдачу.

— Только здесь не пейте… В курятнике удобнее будет.

— Не учи. Тоже мне п-персидская красавица, — пробурчал Тишабай. — Твое дело план выполнять, а не коситься на ч-чест-ных покупателей.

— Ах, как вы надоели… — Продавщица вышла из-за прилавка и бесцеремонно вытолкнула Тишабая за порог. — Давайте, выходите, магазин закрыт.

— Кого ты выгоняешь! — слабо сопротивлялся Тишабай. — Лучшего мех… мех… мех…

Но продавщица хлопнула перед его носом тяжелой дверью, и Тишабай умолк. Уселся тут же на крыльце, откупорил одну бутылку вина. Другую поставил рядом. Отпил прямо из горлышка. Икнул. Мутными глазами глянул на дорогу и, запрокинув голову, присосался к бутылке, зажмурившись не то от яркой лампочки, не то от удовольствия. В горле у него булькало, как у лошади на водопое… Наконец Тишабай оторвался от бутылки и не глядя бросил ее через плечо. Раздался звон разбитого стекла…

— Х-х-хоро-шо… — промычал Тишабай. — Теперь пойдем в ку-рятни-чек… На пух-пух-пух-овой перине будем спать… — Он пошарил возле себя и, не найдя второй бутылки, удивился. — А где она? Не имеете права… Книгу жалоб или… — Тишабай с трудом приподнялся на ноги с решимостью разнести в щепки дверь магазина… Но вдруг остановился. Загипнотизированно уставился на угол стены. Потряс головой, провел ладонью по глазам: видение не исчезло. В двух метрах от него в воздухе маячила вторая бутылка.

Тишабай таращит глаза, понять ничего не может. А бутылка, словно в невесомости, плавно качнулась и поплыла к нему: прямо перед носом замерла. Тишабай робко протянул руку, едва коснулся ее пальцами, та вильнула в сторону.

— Ты… что… косм… косм-ик-ческая… да? — пораженно пролепетал Тишабай. Он даже слегка протрезвел. Покачнулся, взмахнул для равновесия руками, будто петух крыльями перед тем как закричать, и шагнул за медленно плывущей в густых сумерках бутылкой.

Неуверенно переступая, будто ребенок, начинающий ходить, Тишабай шагал по притихшей сельской улице, бормоча себе под нос:

— Раз-два-три, или прийди, или пропади. — Он остановился, протер глаза — бутылка по-прежнему маячила в метре от его носа. — Значит, председательша, раис-апа, верно сказала… Мозги свихнутся… печень пропадет… цирроз будет… Ерунда… этот цирроз… Ничего не будет… — Тишабай поманил к себе витающую в воздухе бутылку. — Плыви ко мне, любимая. — Бутылка тотчас подалась к нему. — Тишабай резко протянул к ней обе руки, но промахнулся и упал, больно ударившись о камень. — У-у-у, — тихо завыл он от боли. — Шайтан-вино, сгинь!

Но бутылка не пропала. Она маячила перед глазами Тишабая дразнящим поплавком. А у калитки его дома внезапно исчезла.