Искатель Смерти

— Да. Почти у каждого из нас там находятся близкие люди. Она была подругой той, первой Еванжелин, а потом стала дружить со мной. Именно она помогла мне вжиться в образ моей погибшей предшественницы. С ней я делилась всеми секретами и переживаниями. Ее схватили ранним утром, и мы даже не смогли попрощаться. Папочка пытался выяснить, что с ней случилось: он боялся, что она расскажет много лишнего. Но даже он не смог ничего узнать о человеке, который попал в «Логово Большого Червя».

Еванжелин замолчала. Финлэй не стал задавать больше вопросов. Они оба посмотрели на Гуда, который настойчиво излагал план:

— Мне удалось внедрить агентов в новый контингент охранников. Кроме того, несколько смельчаков-кибератов в момент атаки организуют мощные помехи, благодаря которым тюрьма останется без связи и сигнализации. Помехи будут продолжаться до тех пор, пока мы не освободим всех наших людей.

— Что ж, хорошо, — согласился кабан. — Считай, что ты нас убедил. Начинай приводить план в исполнение. Мы оповестим о начале операции по нашей сети экстрасенсов. Организовать клонов поручаем тебе. Штурм тюрьмы начнется через час. За дело!

Гуд утвердительно кивнул пустым капюшоном, не удостоив взглядом Еванжелин и Финлэя, повернулся и быстро вышел из пещеры. Финлэй посмотрел на свою возлюбленную:

— Лично я не привык к таким молниеносным решениям. Неужели вы действительно пойдете на приступ тюрьмы особо строгого режима только со слов этого человека?

— Конечно. Мы доверяем Гуду. Раньше он никогда не подводил нас. А налет на тюрьму мы планировали уже давно — и просто ждали подходящую возможность. Это наша давняя мечта, Финлэй. Сегодня мы сможем отдать немало кровавых долгов.

— Ну а что, если вы потерпите неудачу?

— Пусть будет неудача! Мы не вправе упускать такой шанс. Другого момента придется ждать годами. Ты просто не представляешь, что такое оказаться в этом аду, Финлэй. И никто из нас не представляет.

— Это не совсем так, — бесстрастным голосом возразила Священная Эмблема. При пристальном взгляде на нее у Финлэя начинала болеть голова, поэтому он смотрел в сторону и слушал голос, который продолжал говорить. — Нам удалось установить связь с одной из подпольщиц, оказавшейся в бункере №9. Она добровольно согласилась сдаться властям, чтобы попасть туда. Мы потратили немало времени на ее подготовку. В соответствии с нашим планом, она «раскололась» на допросе, однако значительная часть ее сознания осталась закрытой от мучителей. Мы можем слушать донесения, хотя не можем говорить с ней. Она знала, что идет на верную смерть, но все-таки добровольно согласилась на это ради общего дела. Она была готова терпеть муки не один год. А ты смог бы пойти на такое самопожертвование, Финлэй Кэмпбелл?

— Я ставил на кон свою жизнь каждый раз, когда выходил на арену, — ответил Финлэй. — Но это я делал только для себя самого. Я жил ради себя до тех пор, пока не встретил Еванжелин. После этого я стал заботиться о двоих. Может быть, сейчас я начну жить по-другому. Я не знаю. Я еще только осваиваюсь у вас и не совсем понял, на каких принципах строится ваша жизнь.

— Тогда позволь нам показать тебе кое-что, — сказали предводители подполья, и их мысли стали накатываться на сознание Финлэя, как неудержимые волны ослепительного света. Его охватил поток чужих мыслей и образов. Все, на что он был способен, — это следовать потоку. Однако даже в этом стремительном водовороте он ощущал близкое присутствие Еванжелин. Оно вселяло в Финлэя уверенность и спокойствие. Он перестал волноваться и позволил предводителям экстрасенсов вести его туда, куда они пожелают. Он стал слушать, и вскоре в его сознании зазвучали чьи-то чужие мысли…

* * *

…На самом деле ее звали не Дженни Психо. Такую кличку дали ей подпольщики. Когда Империя упрятала ее в «Логово Большого Червя», ей пришлось забыть об очень многом, но подлинное имя все-таки теплилось в самой глубине ее сознания — там, куда не могли проникнуть мучители. Даже сам Большой Червь. Для них она осталась Дженни Психо — попавшей в их лапы террористкой. Все случилось так, как планировали подпольщики, хотя она уже не помнила о планах. Она о многом забыла. Это было единственным путем к тому, чтобы выжить.

Прижав колени к груди, голая и дрожащая, она лежала на бетонном полу своей камеры. Здесь не было даже матраца или табуретки, только четыре стены и пол, который по площади не больше чем в два раза превышал площадь гроба. Потолок нависал так низко, что она не могла выпрямиться в полный рост. Ее бросили в эту камеру, запечатали снаружи глазок и, громко рассмеявшись, оставили одну. Отодвигая крышку вентиляционной отдушины в потолке, ей подавали еду и питье, но даже в этот момент с ней никто не разговаривал.

Никто, кроме Большого Червя.