Искатель

Да…возможно так оно и было, вначале… колеблясь ответил Эйрон, неохотно сознаваясь в том, что он на самом деле способен переживать за кого-то другого, а не только за самого себя. Я полагаю, что привык к ней. И если, случайно, что-нибудь пойдет не так…

Ты предпочтешь не увидеть этого, закончил его мысль Сорак. А ты думаешь я хочу? Мои чувства к Риане намного сильнее твоих.

Я знаю, сочувственно сказал Эйрон. Я полагаю, что я на самом деле трус, вот и все.

Даже если и так, тогда ты та часть меня, которая труслива, сказал Сорак. Кроме того, чувство страха вовсе не делает кого бы то ни было трусом. Просто нельзя давать страху контролировать все в тебе, иначе ты действительно становишься трусом. Разве я не прав, Страж?

Время от времени все испытывают страх, ответила она. Это естественный ход вещей, так устроен мир.

Даже ты? спросил Эйрон.

Даже я, ответила она. И я боюсь за жизнь Рианы, ничуть не меньше чем ты. Я боюсь и тревожусь и за безопасность принцессы. Пусть она и дочь осквернителя, но у нее чистое и нежное сердце, и не случайно она выбрала Дорогу Сохранителя. Жизнь с Торианом, женой или наложницей, судьба ничуть не лучше смерти. Да, это правда, я боюсь за всех них.

А что ты скажешь о Маркизе? спросил Эйрон. Вот кто не знает страха!

Я не могу говорить за Маркиза, ответила Страж. Он — та наша часть, которая родилась из самого элементарного, самого сокровенного нашего чувства — стремления к выживанию. Он скорее животное, и мы все знаем, как ужасно он выглядит. Когда он просыпается, мы все трепещим. Но когда он спит, мы все, тем не менее, благодарны за то, что он есть. Но как бы Темный Маркиз не был могуществен, давайте посмотрим на источники этой силы, откуда она взялась. По моему инстинкт выживания, по меньшей мере частично, питается старахом. Даже хотя на первый взгляд Маркиз абсолютно бесстрашен, страх является тем, что, хотя бы в некоторой степени, управляет им. Нет никого, кто не знал бы, что такое страх, Эйрон. Страх — часть любого живого существа. Это одна из тех вещей, которая дает нам возможность понять, что по-настоящему означает быть живым.