Искатели

Окно, к которому они подходили, автоматически открылось, псевдодубовая рама поднялась вверх. И будто кончился девятнадцатый век. В открытое окно пахнуло теплом. За ним был век двадцать второй. Мир другого цвета: не темно-коричневый, как по эту сторону, а цветной, пестрый. Полупрозрачные пластиковые флаеры, словно цветные пузыри, будто бы неторопливо ползли по земле и по воздуху. Опытные городские прохожие бесстрашно сновали между ними. Люди, полулюди и не люди вообще плавно плыли в воздухе, поднимались и опускались, как листья осенью, поддерживаемые гравитаторами. Шум, издаваемый транспортом, был негромким: гудение, потрескивание, звяканье, но все это сливалось в один плотный фон.

Под окном стояло что-то инородное здесь, из блестящего железа, на мощных каучуковых шинах.

— Это и есть ваш монстр? — Профессор Кент заглянул за окно.

— Он. — Девушка поставила длинную сильную ногу на подоконник и опять, будто на прощание, выгнулась. Проступила сквозь блестящую кожу всем телом, через плечо с любопытством наблюдая за профессорской реакцией, потом легко вскочила на подоконник.

— А клад я все-таки найду. Скоро. До скорого свидания, профессор! — И прыгнула — быстро, почти не удерживаемая гравитатором, спланировала прямо в седло своей машины.

Словно преобразилась, приникла к этому железному зверю. Тот взревел, поднялся на задние колеса, пытаясь сбросить наездницу, и рванулся вперед. Остался только необычный и непривычный запах бензина. Мощный, наглый даже, рев заполнил узкий и древний петербургский переулок. Разноцветные флаеры, как мыльная пена, разлетелись перед байком. Его звук стремительно унесся куда-то далеко.

"Вот так и по магазинам ездит? — Непонятно о чем задумавшись, он возвращался к столу. Оказывается, девушка так и забыла на нем свою зачетку. Профессор положил ее в карман.

***

В воздушном такси сидели двое. Первый пассажир был практически обычным: крепким, по-спортивному коротко стриженным, с грубоватым красным, квадратным почти лицом. Больше об этом лице, вроде, сказать нечего. Зато второй таким огромным и могучим, что сидел сразу в двух креслах. И вообще не был человеком. Был гуманоидом, похожим на очень крупную серокожую гориллу. В отличие от настоящей гориллы, совсем безволосым. Даже его череп, крепкий и блестящий, был голым, и еще посреди круглого необъятного лица этого существа торчал хоботок — там, где у земных существ нос.

Короткие ножки здоровенного гуманоида по-детски болтались и не доставали до прозрачного пола флаера. Зато единственная одежда на нем — полосатые шорты почти достигали кроссовок пятидесятого размера.

— Вот так, Конг, — рассказывал что-то стриженый парень, глядя в окно, вниз, на освещенную солнцем воду Финского залива. — Такие отважные люди были в старину, без всякой гравитации с высоты прыгали. А мы что, хуже?

— Ну, если с крыши сарая в деревне прыгнуть… — Вмешался робот-водитель. Было заметно, что его динамики испорчены в перебранках с пассажирами. Таксист засмеялся, его смех перешел в вой и свист.

— Да не с крыши, а с двух, даже трех километров.

— Ну да, — засомневался таксист. — Дудишь!

— Вот именно! Прыгали. С парашютом, был такой в древние годы. И серьезный спорт был, свои рекорды, свои чемпионы. Жгли, такие дела включали. Вы-то про это не знаете, а я сейчас на физфаке аспирантом, — продолжал парень. — Думаю древний спорт возрождать. Реальная маза. Изучаю, недавно открыл, что даже вроде бы можно сначала парашют не раскрывать, так падать. Вообще, такие смешные раньше виды спорта были. Прыжки с шестом, синхронное плавание. Метание молотка.

— Падать! — авторитетным тоном просипел таксист. — Будто ты знаешь, как падают, пельмень! Ты у нас в таксопарке спроси…

— Мы в детстве в прыгалки играли, — сказал аспирант, теперь обращаясь к своему другу-гуманоиду. — Так эту игру прозвали — из такого флаера в воду и прыгали.

— А-то давай, Ахилл, на слабо! — предложил гуманоид Конг. Оказывается, этого стриженого аспиранта звали Ахилл. — Или в стрём?

Таксист сипло хмыкнул.

— С такой высоты? — Ахилл ненадолго засомневался. — Ну, это уже мой личный рекорд будет. В детстве с такой высоты точно прыгать не приходилось.

— Вообще-то, до берега далеко, — тоже заколебался Конг. — Вдруг не доплывем?

— Ничего, поплаваем и другое такси вызовем, — Ахилл высунул голову в иллюминатор. Ветер уносил его слова. — Хотя тебе может и нельзя: слишком тяжел ты.

— Вы чего, шизоиды завернутые? — опять хрипел своим испорченным динамиком водитель. — Совсем съехали? А ну, давай прекращай в казенной машине!..

Но Ахилл уже открыл дверь и стоял в проеме. Еще секунда и вот теперь не стоял — никого не было. Конг, на мгновение замерев, ухнул туда же.

— Ах, вы… — Вслед раздались ругательства, сейчас неразборчивые.

Двое друзей уже сидели за столом летнего кафе. В эти теплые летние дни столики и кресла вынесли на улицу, на тротуар. Сверху их прикрывала яркая, волнистая с краю ткань. Никто здесь не знал, что когда-то она называлась маркиза. Солнечный свет, проникающий сквозь нее, освещал все внутри розовым светом.