Искатели

— Нет, Мартин. Привидения здесь ни при чём. Это сделала я в ночь на Рождество. У меня было такое чувство, что вы приедете в этот день в свой дом. И я поехала туда, разожгла огонь в печи, всё вымела и прибрала... поставила свечку в окне, положила на стол пирог. Я хотела, чтобы вы нашли его, когда приедете домой, и съели, и у вас было ощущение, что вы тоже празднуете Рождество.

— Я запомню это, — медленно проговорил Мартин Паули.

— Свечка, которую я поставила на окне, была громадная, и я думаю, она горела несколько дней. Дня три, не меньше. Полагаю, что это именно её огонёк и увидел ваш знакомый. — Она вздохнула: — Может быть, это звучит глупо, но мне было так тяжело думать о том, что ваш дом стоит совсем одинокий и заброшенный, что в нём не горит ни одного огонька... Мне захотелось это исправить, хотя бы накануне Рождества. И я сделала это.

После ужина Эймос и Мартин вытащили из кладовки деревянное корыто для мытья, наполнили его тёплой водой и смыли наконец с себя застарелую грязь. Они также постирали своё бельё и развесили его сушиться на ночь.

— Что за письмо передал тебе Аарон, Эймос? — спросил Мартин.

Эймос пожевал губами.

— Это письмо личного характера.

— Я понял... — Мартин опустил глаза.

— Я как раз собирался сказать тебе...

— В этом нет необходимости.

— Что?

— Я и так понимаю, что это письмо адресовано не мне, и мне нечего лезть в это дело. И я не буду. И не собираюсь.

— Послушай, Мартин, ты дашь мне договорить или нет? — нахмурился Эймос. — Речь идёт не о письме. Я хотел сказать тебе, что договорился с Мэтисоном. Договорился о том, что пока я буду отсутствовать, он будет заниматься скотом. Меня здесь не будет, и я просто не смогу уследить за животными, а нанимать кого-то со стороны мне несподручно. Так что всем скотом будет заниматься Аарон.

Мартин некоторое время молчал.

— Когда же мы выезжаем?

— Ты никуда не выезжаешь, Мартин.

Мартин Паули замер.

— Мне казалось... Мне казалось, что...

— К чему ты клонишь?

— Мне казалось, что до этого мы вместе ездили по всей округе и искали Дебби.

Глаза Эймоса потемнели.

— Я по-прежнему буду искать её, Мартин.

— Вот и отлично. И я тоже.

— Я только что сказал тебе... ты что же, совсем меня не слушаешь? — Голос Эймоса звучал громко, он уже не сдерживал себя. — На этот раз ты останешься здесь!

— Нет, я не останусь.

— Что? Что ты сказал? Ты должен остаться здесь. Остаться вместе с Аароном и его семьёй и помогать им.

Мартин Паули покачал головой:

— Нет, я собираюсь искать Дебби. И буду искать её, пока не найду.

— Но почему?

Мартин ошеломлённо уставился на Эймоса.

— Потому что Дебби... потому что Дебби... — Он хотел сказать, что Дебби — его маленькая сестрёнка, но Эймос не дал его договорить.

— Дебби — дочь моего покойного брата. То есть моя племянница. Она — плоть от моей плоти. Но не от твоей. Лучше предоставь её поиски мне, парень. Дебби тебе никакая не родственница.

— Но я... я всегда считал её своей родственницей.

— Однако она ею не является.

— Её родители спасли меня. И вырастили. Если бы не они, меня не было бы. Они даже...

— Но это не делает их твоими родственниками, — оборвал его Эймос.

— Ну хорошо. Они не мои родственники. Пусть так. Но я всё равно буду продолжать искать Дебби. Вот и всё.

— Каким же образом ты собираешься это делать? — глядя на него в упор, резким тоном осведомился Эймос.

Мартин ничего не ответил ему. Ему просто нечего было ответить.

У него имелось седло и ружьё. И то, и другое ему подарил ещё Генри Эдвардс, поэтому он с полным правом мог считать их своей собственностью. Но вот патроны в его ружье принадлежали уже Эймосу... Мартин вдруг осознал, что человек может быть свободен, как волк в прерии, и в то же время совершенно неспособен делать то, что он действительно хочет.

Они молча разделись и легли спать. В наступившей тишине Мартин Паули услышал негромкий голос Эймоса:

— Мартин, ты просто не даёшь мне возможности ничего сказать. Я хочу, чтобы ты знал, что...

— Ты хочешь сказать мне, что у меня нет никаких родственников, — оборвал его Мартин Паули. — Ты это мне уже говорил. А теперь, прошу тебя, закрой свой проклятый рот!

Когда ты проводишь в седле целый день, и это продолжается день за днём, неделю за неделей, месяц за месяцем, у тебя уже не остаётся сил волноваться. И даже когда ты не можешь заснуть и ворочаешься в постели, не находя себе места от волнения, то длится это не больше полутора минут, а потом ты бесследно проваливаешься в глубокий сон...

Глава 13

Мартин проснулся задолго до рассвета. За окнами было ещё темно, а он уже разжёг огонь в очаге и быстро высушил свою выстиранную накануне одежду. Он также снял с верёвки сухую одежду Эймоса и, тщательно расправив и сложив её, опустил её аккуратной стопкой возле кровати, в которой тот спал. Затем он торопливо проглотил несколько кусков хлеба и холодного мяса, оставшегося ещё с вечера. В тот момент, когда он доедал последний кусок, на кухню вошли Эбнер с Тоубом.

— Мне надо привезти кое-что для Эймоса из нашего дома, — сказал Мартин Паули ребятам. — Можете дать мне лошадей, чтобы я съездил туда?