Искатели мудрости. Мысли и судьбы великих философов

Основой всех вещей философ считал бесконечное множество мельчайших материальных частичек, которые не рождаются и не гибнут, но лишь соединяются и разъединяются в различных комбинациях, охватывая все многообразие мироздания. Анаксагор называл их «семенами», а с легкой руки Аристотеля их стали называть «гомеомериями», то есть «себеподобными». Их бесконечно много – столько, сколько существует в природе веществ. Отдельные вещи представляют собой то, чего в них содержится больше всего. Так, в кости имеются различные семена, но преобладают косточки, в мясе тоже имеются всевозможные вещества, но больше кусочков мяса. Остальные вещества, которые тоже в них присутствуют, просто ненаблюдаемы. «Во всем есть часть всего» – гласит основной принцип Анаксагора. Первое важнейшее положение теории материи Анаксагора, что все «существующие вещи» не возникают и не уничтожаются, а существуют всегда в одном и том же количестве. Для краткости называют это положение «принципом сохранения материи».

Но что или кто приводит первородный Хаос в порядок, смешивает и расставляет гомеомерии по местам? Эту почетную роль Анаксагор отводит Нусу – мировому Разуму. Это он определяет пропорции, в которых комбинируются гомеомерии, задает их структуру, он вершит прошлое, настоящее и будущее, он создает порядок, красоту и совершенство мироздания. «Разум же беспределен и самодержавен и не смешан ни с одной вещью, но один он существует сам по себе».

В сочинении Анаксагора имеется, кстати, любопытное место: «Если все обстоит, таким образом, то следует полагать, что во всех соединениях содержится многое и разнообразное, в том числе и семена всех вещей, обладающие всевозможными формами, цветами, вкусами и запахами. И люди были составлены, и другие живые существа, которые имеют душу. И у этих людей, как у нас, имеются населенные города и искусно выполненные творения, и есть у них Солнце, Луна и прочие светила, как у нас, и земля у них порождает многое и разнообразное, из чего наиболее полезное они сносят в дома и употребляют в пищу. Это вот сказано мной об отделении, потому что не только у нас стало бы отделяться, но и в другом месте».

Об Анаксагоре ходили многочисленные рассказы, образовавшие устойчивую, прошедшую через века легенду, которая, прежде всего, рисует его как человека, целиком посвятившего себя науке. Быт Анаксагора, ведущего умеренный, «созерцательный» образ жизни, отличался скромностью и простотой. Поражала и твердость духа философа в самых тяжелых для него ситуациях. Даже известие о смерти сына он принял философски: «Я знал, что родил его смертным». А узнав о вынесении ему в Афинах смертного приговора, будто бы спокойно сказал: «Природа давно присудила (к смерти) и меня, и их (судей)».

Весьма необычным, с точки зрения греков того времени, было отсутствие у Анаксагора узкого патриотизма, приверженности к родному полису. Как сообщает Диоген Лаэртский, на вопрос: «Неужели родина тебя нисколько не интересует?» философ, указав на небо, возразил: «Помилуй бог! Родина даже очень интересует меня». А согласно другому рассказу, когда умирающего в Лампсаке Анаксагора друзья спросили, не желает ли он быть перевезенным на родину в Клазомены, ответил: «Совсем этого не нужно: ведь путь в подземное царство отовсюду одинаково длинен». Подобный космополитизм, осознание себя гражданином вселенной отнюдь не был типичен для пятого века и предвосхищал мироощущение философов эллинистической эпохи.

…Он жил в Афинах два с половиной тысячелетия назад. В учении его афиняне совершенно справедливо разглядели угрозу их привычным религиозным представлениям. Он создал систему взглядов, которые и сейчас поражают воображение. Система Анаксагора была отвергнута, но не опровергнута, и люди могут к ней вернуться…

* * *

– Все содержится во всем.

– Есть два урока смерти: время до рождения и сон.

– На вопрос, станут ли когда-нибудь морем лампсакийские холмы, он ответил: «Да – хватило бы только времени».

– На вопрос, для чего он родился на свет, он ответил: «Для наблюдения солнца, луны и неба».

– В конце концов, отказавшись от всего, Анаксагор занялся умозрением природы, не тревожась ни о каких делах государственных. Его спросили: «И тебе нет дела до отечества?» Он ответил: «Отнюдь нет, мне очень даже есть дело до отечества!» – и указал на небо.

– Анаксагор, потеряв сына, сказал: «Я знал, что породил смертного».