Искатели необычайных автографов

-Любопытная мысль! Впрочем, - добавил он поспешно, заметив, что толстый так и вспыхнул от удовольствия, - впрочем, погодите радоваться. Мысль любопытная, но... неправильная. Что там ни говори, стихи так и остаются стихами, а математика - это МАТЕМАТИКА! Просто ничто на свете не обходится без воображения.

- Что верно, то верно, - горячо поддержал его толстяк. - Вот я, например: что бы я делал без воображения? Да я без него как без ног!

- Вы хотели сказать - как без рук?

- Нет, нет, именно без ног.

- Но почему, если не секрет?

- Как бы вам объяснить... Видите ли, ноги играют в моей жизни особую роль. Я путешественник.

- Это я уже успел заметить, - съязвил длинный.

- Боюсь, вы меня не поняли, - снисходительно пояснил толстый. - Я путешественник не обычный. У меня совсем особые маршруты. Сегодня мне взбредет в голову завернуть в средневековую Италию, а завтра я уже в Египте времен Эхнатона и Нефертити1.

- Что вы говорите! - подскочил длинный. - До сих пор я думал, что такие прогулки совершает только один человек в мире: я сам.

- Как?! - в свою очередь изумился толстый. - Вы тоже путешествуете по разным эпохам?

- Клянусь решетом Эратосфена, да! Вот уже несколько лет я кочую из века в век, из страны в страну и собираю автографы великих людей.

- Друг мой! - возопил толстяк, раскинув короткие ручки. - Обнимите меня, друг мой, ибо перед вами коллега и единомышленник!

Тут, выражаясь языком старинных романов, недавние враги пали друг другу в объятья и хлопали один другого по спине до тех пор, пока не вспомнили, что так и не успели еще как следует познакомиться.

Длинный с готовностью протянул толстому руку и хотел уже назвать свое имя, но новоявленный друг зажал ему рот ладонью: представляться в таком виде? Да за кого его принимают!

Он бросился к рюкзаку, достал бритвенный прибор и молниеносно побрился. Затем он выудил из тех же бездонных недр широкий клетчатый галстук, аккуратно повязал его прямо на голую шею и, слегка наклонив голову к правому плечу, медленно двинулся к длинному с улыбкой, исполненной почтения и достоинства, - ни дать ни взять, иностранный посол на приеме у английской королевы!

Длинный приготовился к знаменательному моменту по-своему. Бриться он не стал, зато из нагрудного кармана его рубашки торчала теперь логарифмическая линейка, заменявшая ему парадную форму одежды во всех случаях жизни. Путешественники торжественно пожали друг другу руки.

- Матвей Матвеевич! - сказал длинный отрывисто.

- Очень рад! - любезно ответствовал толстый. - Филарет Филаретович.

- Гм, - хмыкнул длинный, - имя у вас редкое, но очень уж пространное. Предпочитаю краткие обозначения. Что вы скажете, если я буду называть вас Фило?

- Фило, Фило... - несколько раз повторил толстый, словно пробуя имя на вкус. - По-моему, звучит неплохо. Но тогда разрешите и мне называть вас Мате.

- Не возражаю. Мате... В этом есть намек на мое увлечение. Ведь я в душе мате-матик!

- Да и я в душе фило-лог, - засмеялся толстый. - Филолог, иначе говоря - любитель словесности, а заодно и других искусств. И значит, вместе мы...

- Фи-ло-ма-ти-ки! - закончили оба хором и, взявшись за руки, принялись отплясывать какой-то диковинный танец, скорее всего заимствованный из репертуара племени ньям-ньям.

ВСТРЕЧА С ДАЛЕКО ИДУЩИМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ

-Клянусь решетом Эратосфена, это замечательно! - воскликнул Мате, когда оба они, обессилев, повалились наконец на песок. - Охотитесь, стало быть, за поэтами и художниками?

-Не без того! А вы - за математиками и астрономами?

- Не без этого.

- Это хорошо-о-о-о!

Но Мате внезапно помрачнел и сказал, что это не очень хорошо: ведь у каждого из них свои планы, и скоро... скоро им придется разойтись в разные стороны.

Фило чуть не заплакал от огорчения. Встретиться, для того чтобы расстаться? Нет, он этого не переживет!

-Послушайте, - сказал он через некоторое время, - а что, если нам завести общее плановое хозяйство? Выработать, так сказать, объединенный план по добыче автографов?

Как ни понравилось Мате это предложение, он счел все-таки необходимым предупредить, что ему предстоит довольно далекое путешествие: в одиннадцатый век!

Но Фило нисколько не испугался. Оказалось, он и сам туда направляется!

Дотошный Мате пожелал знать, куда именно. Фило виновато заморгал глазами и сказал, что место, к сожалению, указать затрудняется.

По его словам, человек, которым он интересуется, родился на северо-востоке нынешнего Ирана, в древней провинции Хорасан, в городе Нишапуре, но еще в юности вынужден был покинуть родину и большую часть жизни провел, скитаясь по разным городам. Так что, сами понимаете, разыскать его будет непросто.

- А вы уверены, что тот, кого вы разыскиваете, стоит таких усилий? скептически осведомился Мате.

Фило даже побагровел от негодования. Да знает ли Мате, о ком говорит? Ведь это же величайший поэт средневекового Востока - Омар Хайям!

- Хайям?! Я не ошибся?

- Помилуйте, какие там ошибки...

- Ну, - сказал Мате, - если не ошибся я, значит, ошибаетесь вы. Зарубите себе на носу: Омар Хайям - великий математик. А раз математик, значит, уж наверняка не поэт.