Искатели приключений на…

Потом вся компания двинулась дальше, ко второму водопаду. Путь лежал по горному склону в глубину ущелья, через лес, в котором часто росли огромные ели и рябины. Тропинка вывела путешественников на альпийский луг. Вокруг была короткая зеленая травка, горные цветы, кустики эфедры и репейника, низкий стелющийся ковер из можжевельника, серые валуны, покрытые оранжево-бурыми вкраплениями лишайника…

С этого места просматривалось все ущелье: противоположный каменистый склон, дно ущелья с горной речкой, дорогой, юртами и крошечными фигурками людей, а также заснеженные исполины вдали, укутанные пушистыми облачками. Наконец, восхищенным взглядам экскурсантов предстал водопад «Слезы барса», до которого нужно было пройти еще дальше и выше по склону, в расщелину, края которой покрывал еловый лес.

Площадка хоть и имела приличный наклон, но была ровной. Недолго думая, Вовка объявил йогу. Было жарковато, и часть людей, в том числе и Серега с Вовкой, разделась до плавок и купальников. Йоги выстроились в одну шеренгу – чтобы на задержках браться за руки и созерцать громадную каменную стену на противоположной стороне ущелья.

«Сурью» и «Око» делали, встав лицом к каменистой вершине, венчавшей гору, где энтузиасты не так давно выполняли йогу. За спиной зияла пропасть, и от этого создавалось ощущение, что тело закручивается в асаны на живом травяном ковре-самолете, несущемся посреди бездны. Причем было непонятно – то ли самолет падал в штопор, то ли резко взлетал, выходя из глубокого пике. На задержках все разворачивались на сто восемьдесят градусов и оказывались лицом к лицу с этой пропастью. Широко распахнув от восторга глаза, Вовка замирал и падал прямо в нее – со свистом, с нарастающей скоростью… И, падая, он взмывал под облака, после чего блаженно парил над бескрайней долиной и изрезанными хребтами, как горный орел! Ни с чем несравнимый экстаз!

На лицах истинных ценителей йоги в горах светились шальные ребячьи улыбки, о которых лучше всего сказано в русской пословице: «Рот до ушей – хоть завязочки пришей!». Было очень приятно чувствовать босыми ногами мягкую травку. А когда выполняли наклоны, в ноздри ударял терпкий запах горных цветов и растений.

Арманчика хватило лишь на один круг «Сурьи», после чего он поставил диагноз:

– Какая прелесть! Вы все психи!

В его голосе звучало одновременно и искреннее упоение происходящим, и твердое убеждение, что окружающие безнадежны. Утомленный солнцем и горным воздухом, он постелил на травку куртку и неспешно принял свою излюбленную позу – Арманасану, – то есть лег на бочок, укрывшись чьим-то свитером, и по-детски трогательно подсунул ладошки под голову. Через минуту он уже сладко похрапывал, причмокивая пухлыми губешками. В этой знаменитой позе он проводил большую часть времени на йоге (и, похоже, большую часть жизни). Потому Тараканов и прозвал ее Арманасаной – позой настоящих просветленных.

Разгоряченные диковинными оргазмами алматинские торчушки были недовольны, удовольствие закончилось так скоро. Они затребовали продолжения банкета, тихонько подпихивая Армана в бочок в надежде на его поддержку. Армашка, возлежа в знаменитой асане имени себя, с ленцой в голосе, но очень внятно, произнес историческую фразу:

– Не отвлекайтесь, я рядом возлежу!

Этот шедевр впоследствии часто звучал в исполнении автора при разных обстоятельствах. Например, в юрте, во время повального валяния в спальных мешках. Когда на йоге возмущенная общественность требовала от него перехода из Арманасаны в более активную позу, наш герой невозмутимо отползал в сторону, приговаривая вышеупомянутую фразу.

Раз уж речь зашла об Арманчике, нельзя не поведать читателю еще пару историй, связанных с народным героем Иссык-Кульского фестиваля.

Смеркалось. В юрту заползла шумная, гомонящая, возбужденная после йоги алматинская тусовка. Вдруг подул сильный ветер. Небо затянуло тучками. Чувствовалось, что приближается гроза. Несмотря на послейогическое безразличие, девчонки загомонили, что надо бы прикрыть юрту брезентом. Дело нужное, но муторное. И, конечно же, Арманчику было лень им заниматься. А девушки-красавицы принялись вокруг него, «рядом возлежащего», наворачивать круги, объясняя, как сей процесс осуществляется, и давая многочисленные умные советы:

– Армашечка, миленький! Там высоко да далеко, не достать нам! А прыгать – напрыгались давно, еще в детстве. Армашечка, сокол наш ясный! Вот ты сейчас как выйдешь, да потянешь брезент, да камушек к веревке привяжешь, дабы брезент не сдуло.

Армашечка, развалившись на спальнике, ответил сакраментальной фразой:

– Говорите медленнее, я – Блондинка!

Другая история.

Холотропное дыхание Арманчик очень уважал, ибо его можно было выполнять, не выходя из Арманасаны. Однажды на йоге, во время затяжного холотропа Армаша вошел в особое состояние. Предоставим слово главному герою: