Искатели сокровищ

Дизель – здоровый парень с широким шагом, и, когда идешь рядом с ним, приходится часто перебирать ногами, чтобы не отстать. Думаю, он может и помедленнее, например, когда гуляет босиком по песку пляжа, но сегодня он явно не хотел терять времени даром. Мы остановились перед крыльцом нужного дома и прочли висевшую на нем табличку. И снова ничего примечательного. «Дом Тичи. Примерно 1850 год. Открыт для доступа публики. Будем благодарны за любые денежные пожертвования».

Дом стоял на краю гарвардского кампуса, в районе, где, как мне показалось, в основном проживал профессорско-преподавательский состав, – так же, как это было в начале девятнадцатого века. Дома здесь были скромные, но добротные, хотя большинство из них выглядели не такими старыми, как дом Тичи.

Прежде чем войти в дом, я обернулась и обратила внимание на проезжавший мимо автомобиль. Это была изрядно потрепанная развалюха, за рулем которой восседал Хэтчет. Он был полностью сосредоточен на дороге и нас не заметил. Вероятно, он, как и мы, объезжал места, имеющие отношение к Тичи.

В двух передних комнатах были выставлены личные вещи Тичи и предметы, связанные с его памятью. Дипломы и грамоты в рамках, научные работы в переплетах, фотографии Тичи и его семьи, кое-какие личные ценности. Дощатый пол был застелен сильно изношенными восточными коврами. За бюро на высоких тонких ножках сидела дама, на вид такая же старая, как и эти ковры.

– Могу я вам чем-то помочь? – спросила она. – Смотрите и чувствуйте себя тут свободно.

– А остальная часть дома открыта для публики? – спросила я.

– Да, но с исторической точки зрения она не представляет никакого интереса. Комнаты наверху пусты. Кухня и ванная комната были отремонтированы в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году. Последний из семейства Тичи, который жил в этом доме, переехал отсюда в шестьдесят втором, а сам дом был передан в доверительную собственность трастовой компании.

Мы с Дизелем прошлись по дому, изучили памятные вещи на первом этаже, оставили пожертвование и вернулись в свою машину.

– Следующая остановка – улица Тичи, – объявил Дизель.

– Я думала, этот маленький музей – наш шанс найти подсказку, но я там все перепробовала и так ничего и не почувствовала.

Дизель выехал обратно на Массачусетс-стрит.

– Я видела Хэтчета, как раз когда мы с тобой заходили в дом. Так что он мог обогнать нас и что-то уже найти.

– Эта мысль меня угнетает.

Проехав по всей улице Тичи, мы ненадолго остановились и осмотрели Тичазауруса Арматуса. Скульптура была забавная, но не заколдованная, и я не смогла найти на ней никаких скрытых посланий.

– Есть еще одна остановка, – сказал Дизель, – это кладбище Маунт Оберн. Там находится могила Тичи.

– Я пытаюсь не думать о том, что мне сегодня угрожали смертью. И визит на кладбище явно не способствует поднятию духа.

– Просто представь себе, что это большая книжка по истории, только с травой.

– А как насчет всяких вурдалаков и привидений, которые там обитают?

– В этом смысле кладбище не отличается от любого другого места.

– А что ты думаешь о смерти?

– Думаю, что ее нужно избегать. Другого мнения, помимо этого, у меня нет.

– А что же ты тогда думаешь о жизни? Есть у тебя какое-то мнение? Что ты ценишь в ней?

– Достоинство, долг, секс и НФЛ. Причем не настаиваю, чтобы все шло именно в таком порядке.

– А как же любовь и дружба?

– Это все для девчонок.

Я закатила глаза.

– Вот это да!

Дизель громко хохотнул.

– Не знаю, как тебе удалось до сих пор выжить, учитывая, какая ты наивная и доверчивая, – сказал он.

Я стукнула его кулаком в плечо:

– Придурок!

Следуя указаниям навигатора, Дизель обогнул Гарвард-сквер и свернул на Маунт-Оберн-стрит. Кладбище Маунт Оберн большей своей частью находилось в районе Уотертаун, но вход в него, отстроенный в стиле египетского Возрождения, был обращен к Кембриджу. Это последнее пристанище мертвых граничило с другими кладбищами, а также с жилыми районами, плотно населенными людьми живыми.

Кладбище это, основанное в 1831 году, было первым кладбищем ландшафтно-паркового типа в стране. Эти сто семьдесят четыре акра холмистой местности местами были покрыты природными зарослями кустов и деревьев. К могилам и надгробным памятникам, беспорядочно разбросанным по территории, можно было добраться по системе дорог и извилистых тропинок.

Дизель ехал в самое сердце кладбища, следуя инструкциям своей помощницы. Через некоторое время он припарковался на обочине вымощенной булыжником дороги, и дальше к участку, где покоились представители семьи Тичи, мы пошли уже пешком.

Педер Тичи был похоронен в 1862 году на склоне заросшего травой холма, который теперь оказался в тени старых дубов. Гранитные монументы здесь носили на себе следы воздействия времени и непогоды, но все надписи сохранились хорошо, и мы пошли от могилы к могиле, читая имена в поисках нужного нам Тичи.

– Нашел, – сказал Дизель, присев перед надгробным камнем, в верхней части которого был выгравирован крест. – Педер Тичи был похоронен пережившими его женой Мэри и детьми, Катрин и Монро.

Я подошла к Дизелю и взглянула на камень.